Лев Филатов - Ожидание футбола

Комплиментом тут и не пахнет. Маслов подметил то, что не могло не произойти: ориентируясь на напор любопытства публики к футболу и сами испытывая это любопытство, представители прессы обязаны были отбросить выспренний, чувствительный и приблизительно верный стиль повествования и заменить его стилем точным, доскональным и доказательным. «Все объяснимо, все логично, ничто не должно быть утаено» – под таким девизом сегодня пишут о футболе во всем мире.

Ложи прессы находятся среди скамей для зрителей. На всех крупнейших стадионах мира эта ложа расположена в лучшем месте, самом удобном, напротив центральной линии поля. Это не потому, что от журналистов откупаются, не желая с ними связываться. В интересах самих стадионов гарантировать описание футбола в црессе хорошей видимостью и удобным углом зрения. Итак, журналисты среди зрителей. Но со своими нагрудными знаками и удостоверениями они беспрепятственно проникают в святая святых, куда заказан вход посторонним, в раздевалки и залы, они берут у тренеров интервью, они беседуют с игроками, называя многих из них по именам, на «ты». Выходит, что, посиживая среди зрителей, они все-таки ближе к участникам представления?

Чьи же, в самом деле, интересы представляют и защищают журналисты: зрителей и читателей, либо футболистов и тренеров?

Проще всего отмахнуться от этого вопроса, объяснив его несуществующим, надуманным, и затем недрогнувшим голосом сделать звонкое заявление, что пресса «обязана соблюдать интересы и тех и других в равной мере». Между тем не так все это просто.

Вообразите себе репортера, которому тренер сразу после матча, с глазу на глаз, с доверительной интонацией дает следующие разъяснения:

«Почему плохо играл стоппер? Дома у него неблагополучно, жена с тещей затерзали… Центр нападения? Согласен, мазал безобразно… С ним бывает: чувствительный, как барышня. Если его кто в газетах чуть покритикует, считай, что на месяц вывели из строя… Правый хавбек на судью кинулся и желтую карточку схлопотал? Горяч сверх меры. Но справедлив, я вам доложу, каждой жилкой неправду чует. Не знаем мы ведь с вами, а не исключено, что перед этим и судья ему тихонько что-нибудь обидное сказанул… Вполне допускаю, что не утерпел парень, не снес… И ведь не признается, промолчит, не унизится до жалобы. Левый крайний еле ползал? На уколе играл, геройская личность. Травму не залечил, но и ребята за него горой, и сам у меня три дня на пятках сидел, уговаривал. Как можно было не поставить?! Вообще слабо играли? Так ведь две недели дома не были, самолеты опостылели, ну и перегорели, не роботы же…»

Что писать репортеру после того, как перед ним открыли все эти тайны? Проявить сочувствие к «перегоревшим, затерзанным, болезненно реагирующим на критику» и сварганить эдакую обтекаемую, ни уму ни сердцу штуковину? Или помнить о пятидесяти тысячах людей, пришедших на стадион в надежде на увлекательную игру, но увидевших халтуру… Помнить и о том, что на следующий матч могут прийти уже не пятьдесят, а тридцать тысяч болельщиков, а ни тренер, ни игроки убытки на себя не примут?..

А ведь нашего с вами воображаемого репортера подстерегает не только скорбный рассказ хитрющего тренера. На него иной раз могут попытаться оказать влияние, а то и давление лица, служебно связанные с проигравшей командой, так называемые отцы-благодетели, которые всегда не прочь избежать острых углов в отзыве о проигранном матче. «Нечего сеять панику, сами в своем кругу разберемся. Вот разве что судью раздраконить со всей прямотой…»

Не скажу, что намеренно и обдуманно, но как-то уж так вышло, что взял я себе за правило ни перед матчем, ни после него ни с кем не встречаться, никого не расспрашивать, не слушать, что говорят в ложе прессы, самому видеть всю картину матча, быть с нею наедине и выводы делать из этой картины, и ни из чего другого. Выбор такой тактики обосновать я скорее всего не сумею, видимо, дала себя знать защитная реакция, потому что журналисту, пишущему отчет, легче легкого растеряться под напором разноголосицы, которую вздымает любое мало-мальски заметное происшествие на поле. А уж когда отчет ушел «в набор», вот тогда и можно отвести душу с собеседниками…

С годами я научился различать журналистов по одному, кажущемуся мне решительным признаку: что ему дороже – интересы футбола, как игры мирового значения, либо интересы какой-либо команды местного значения. Мне доводилось встречать людей широко и свободно мыслящих в небольших городах и, наоборот, на уездную туповатую ограниченность натыкаешься то и дело в компании представителей футбольных центров.