Да обойдут тебя лавины

Так вот, сегодня эти доводы мне не кажутся такими убедительными.

С. Б.- Возможно. Только давай разберемся, почему. Изменились горы? Нет, так же круты и непостижимы. Стоит только на минутку возомнить, что ты с ними выступаешь на равных, такое преподнесут... А разве перевелись люди, всем другим местам на Земле предпочитающие Памир, Альпы или Гималаи! Так что все, о чем мы говорили, считаю правильным. Просто, видимо, не все доводы мы сумели перечислить.

А. П.- Не видели других. Какой смысл мы вкладывали в понятие "равнина"? Комфорт, пусть достаточно относительный, окружающей жизни. Привычную череду будней, забот. А если подразумевать под равниной то, что сегодня мы называем застоем? Мне кажется, от него спешили в горы многие. Туда, где не говорят фальшивых слов, где ценят поступки, а не красноречие.

У Юрия Визбора, очень точно сформулировавшего философию альпинизма, меня удивила такая мысль. Размышляя о восходителях, он говорит, что есть среди альпинистов и такие, кто в горах доказывает - прежде всего себе - свою человеческую состоятельность. А дома, в привычном окружении, проявляется совсем по-другому, не с лучшей, скажем так, стороны. Тебе приходилось встречать таких?

С. Б.- Приходилось. Цадеюсь, без фамилий и адресов обойдемся?

А. П.- И мне приходилось. Хотя их, думаю, все-таки немного. Этим нужны в горах, наверное, даже не столько экстремальные условия, проверяющие на прочность, а ситуации, в которых можно проявить себя надежным, мужественным, чутким. Не таким, как внизу. Горы - как средство доказать себе - "я не подлец". Возможна и такая мотивация?

С. Б.- Наверное, но большинство в альпинизме ищет все-таки другое. Хотя, согласен, кто-то и от застоя, "от обид и от тоски" уходил в горы. Альпинизм - часть жизни, и все "болячки" времени коснулись и его. Тогда любили рассуждать о романтике трудных дорог, клеймили вещизм и бездуховность. Правильные слова, ровно ничего не значившие: и вещизм, и бездуховность были производными многолетней говорильни, полного равнодушия к человеку и его проблемам.

Горы как средство доказать себе, что жизнь не потеряла смысл, - так, наверное, было для большинства. Только вряд ли над этим кто-то особенно задумывался. Просто собирал рюкзак и...

А. П.- Знаешь, когда взорвался 4-й блок в Чернобыле, и нас, киевлян долго и бессмысленно убеждали, особенно в первые, самые страшные, недели после аварии, что это совсем не страшно и практически безопасно, я с коллегами при первой возможности поехала в зону. И бывала потом не раз - ведь рядом. Сначала было просто журналистское (и женское) любопытство. Что это - радиация? Что там происходит? Потом - профессиональный долг: рассказать о людях, спасавших нас. Позже поняла, что ездить туда мне самой необходимо. Чтобы среди чудовищной лжи не разувериться в жизни, не потерять уважения к себе. Ведь и писать разрешалось далеко не все и не обо всем. Среди людей, работавших там, дышалось легче.

Так, наверное, и горы, "куда так просто убежать", становились отдушиной, помогающей не потерять себя. Сейчас, когда в жизни столько перемен, когда вещи названы своими именами, компас общественного интереса повернулся к реальным проблемам. А ваши, согласись, далеко не самые острые для нашего общества, как бы ушли в тень. Давай сравним в этом плане первую и вторую гималайские экспедиции. За вашим восхождением на Эверест следили, затаив дыхание. На глади тогдашней беспросветной скуки это было событием! А траверс Канченджанги едва заметили - по времени он совпал с беспрецедентной предвыборной кампанией, выборами, Первым съездом народных депутатов СССР. Стране было не до Гималаев, она замерла у экранов телевизоров. Экстремальных ситуаций, увы, сколько угодно и в обычной жизни. Вспомни шахтерские забастовки, межнациональные конфликты... А политическая борьба! Смелость и мужество проверяются внизу так же бескомпромиссно, как на головокружительном скальном маршруте.

С. Б.- Вертикаль проходит там, где вчера была незыблемая горизонталь? Наверное, так. Но ведь альпинизм и воспитывает качества, необходимые на этой вертикали. Именно потому, что немыслим без риска. Может быть, это покажется парадоксальным, но я уверен, что человек должен в жизни рисковать. Для того, чтобы уважать себя. Я могу то, на что не каждый отважится. Чтобы, пройдя над бездной, заново открыть, как прекрасен мир. А главное, не теряться, не раскисать на крутых виражах судьбы, когда и хотел бы избежать опасности, но - невозможно. Нет, не зря называют наш спорт школой мужества. Восходители, постоянно сталкивающиеся с риском, внутренне нацелены на помощь тем, кто в ней нуждается. Вспомним декабрь 88-го. Землетрясение в Армении. Среди первых добровольцев, бросившихся спасать раздавленных бетонными глыбами людей, были альпинисты всей страны. Многие группы выехали, не ожидая указаний, помощи местных властей (кто знает, сколько бы пришлось их ждать?). В Спитаке, Ленинакане, Кировакане работали одесситы, харьковчане, киевляне... К сожалению, мы с Мишей Туркевичем не смогли встать в этот строй - нельзя было бросить учебу на курсах высотных кинооператоров. Но многие из моих друзей и земляков были там в те трудные дни: Григорий Еременко, Владимир Поберезовский, Виктор Пастух, Геннадий Копейка, Анатолий Танец, Алексей Боков и Алексей Борисов.