Хорев - Душа Востока

Тело всегда находит отдохновение в праздности. Кто может обременить нас почетом или позором, приобретениями или утратами? Сердце всегда находит удовольствие в покое. Кто может смутить нас истиной или ложью, выгодой или ущербом?

Когда слышишь за бамбуковым пологом лай собак и крики петухов, чувствуешь себя в заоблачной стране. Когда слышишь за окном кабинета стрекот цикад и карканье ворон, познаешь мир безмолвия.

Если манеры, возвышенные, как облака в небесах, и ученость не закалены в горниле добродетели, то в конце концов первое станет средством потешить тщеславие, а второе – ничтожным ремесленничеством.

Уходя со службы, уходи в расцвете сил. Живя на покое, не ставь себя выше окружающих. Стремясь к добродетели, будь добродетелен в мелочах. Оказывая милость, оказывай ее тому, кто не сможет тебя отблагодарить.

Лучше быть другом старца, живущего в горах, чем приятелем рыночного торговца. Лучше проводить дни в тростниковой хижине, чем быть вхожим в дом с красными воротами. Лучше слушать песни дровосеков и пастухов, чем прислушиваться к уличным разговорам. Лучше помнить о великих словах и славных делах древних, чем сокрушаться об испорченности современных нравов.

Добродетель – фундамент всякого дела. Не бывает, чтобы фундамент был неустойчив, а здание простояло долго. Сердце – корень всего порожденного нами. Не бывает, чтобы корень был не прочен, а ветви выросли могучими.

В старину один подвижник сказал: «Тень от бамбука подметает ступени, не сдвигая с места ни пылинки. Лунный луч достигает дна пруда, не оставляя в воде следа». Конфуцианский ученый говорил: «Вода течет стремительно, а поток вечно покоен. Цветы опадают так быстро, а в помыслах нет смущения». Если люди будут всегда помнить об истине, заключенной в этих словах, ничто не сможет потревожить их покой.

Когда-то один человек сказал: «Есть люди, которые просят по домам подаяние, не замечая неисчислимых богатств в собственном доме». Говорят и так: «Внезапно разбогатевший бедняк бахвалится своим богатством.

Когда сознание деятельно, оно может принять тень от лука за змею, а камень в траве – за лежащего тигра. Все, воспринятое таким образом, не несет в себе жизни. Когда сознание покойно, каменный тигр может преобразиться в морскую чайку, а кваканье лягушек – в прекрасную музыку. Вот здесь и заключен подлинный исток всех явлений мира.

Когда созерцаешь горные леса и бегущие по камням ручьи, сердце, замутненное мирской грязью, постепенно очищается. Когда вчитываешься в древние каноны и разглядываешь картины старинных мастеров, дух мирской пошлости мало-помалу рассеивается.

Когда тобой владеют страсти, волны будут вскипать даже на поверхности замерзшего пруда и ты, даже находясь в горах и лесах, не увидишь покоя вокруг тебя. Когда ты взрастил в себе пустоту, удушливая жара тебе будет прохладой и ты, находясь на рынке или при дворе, не услышишь окружающего тебя шума.

Когда видишь бурьян на руинах цзиньской столицы, хочется обнажить меч и ринуться на бой. Когда ты зарыт в северном предместье на съедение лисам, жалко денег, потраченных на похороны. В народе говорят: «Диких зверей можно укротить, человеческое сердце укротить трудно. Глубокое ущелье можно наполнить, человеческое сердце насытить трудно».

Весеннее цветение природы слишком волнует душу. Лучше внимать прохладному ветру и белым облакам осеннего дня, когда в воздухе носится аромат орхидей, а вода прозрачна и светла, как небосвод. В такую пору и душа, и тело становятся чище.

Превратности судьбы не нужно принимать слишком близко к сердцу. Яо Фу говорил: «Тот, о ком прежде говорили, что это я, ныне уже другой. А я, о котором еще не знают сегодня, станет неизвестно кем в будущем». Тот, кто будет всегда помнить эти слова, сможет освободить свое сердце от всех пут и оков.

Тот, кто, не зная ни одного иероглифа, изведал поэтическое настроение, постиг истинный смысл поэзии. Тот, кто не выучил ни одной гатхи, но проникся духом чань, познал суть чаньского учения.

Пусть тело будет подобным отпущенной с привязи лодке, которая то плывет по течению, то застревает в затонах. Пусть сердце будет подобным засохшему дереву, которому не грозит, что его будут резать ножом или покрывать лаком.