Елена Первушина - Исторические загадки Мюнхгаузена

– Наверное, он их коллекционировал, – предположил Петя.

– Нет, он задумал одну аферу, – объяснил Мюнхгаузен. – В XIX веке в России существовала организация – Опекунский совет, которая выдавала кредиты под залог, в том числе и под залог крепостных.

– Их что, клали в банковский сейф? – заинтересовался Петя.

– Нет, они продолжали работать на земле, но если их хозяин не мог расплатиться с банком, он терял право владеть крепостными и их продавали с аукциона. Чичиков воспользовался тем, что ревизии – то есть учет населения – проводились редко и многие умершие крестьяне долго числились живыми. Он решил набрать таких крестьян и заложить их как живых, а получив деньги, испариться.

– Вот махинатор! – возмущенно воскликнул мальчик. – Прямо как в криминальном романе!

– Да, похоже. Причем взять залог он хотел не где-нибудь, а в Опекунском совете, который полученные суммы пускал на обеспечение вдов и сирот. Жаль, мы не встретились с ним! Я бы с наслаждением понаделал в подлеце дырок своей шпагой.

– Ну ладно, – с «Мертвыми душами» мы, положим, разобрались, – вздохнул Петя. – Хотя мутные они все, право слово: и Чичиков, и помещики эти. Гоголевские «Вечера на хуторе…» гораздо веселее. Но тоже странное дело у них творится с деньгами: синицами почему-то расплачиваются.

– Как синицами? – поднял брови барон.

– А вот, слушайте, – и Петя снова открыл книгу…

В рассказе «Сорочинская ярмарка» цыган предлагает главному герою: «А спустишь волов за двадцать, если мы заставим Черевика отдать нам Параску?»

Грицько отвечает: «Не за двадцать, а за пятнадцать отдам, если не солжешь только!»

Цыган тут же ухватился за это предложение:

«– За пятнадцать? Ладно! Смотри же, не забывай: за пятнадцать! Вот тебе и синица в задаток!

– Ну а если солжешь?

– Солгу – задаток твой!

– Ладно! Ну, давай же по рукам!

– Давай!»

Вопрос:

Что за синицу дает цыган парню?

Ответ смотрите на с. 172.

– Интересно, а сколько это будет на наши деньги? – полюбопытствовал Петя.

– Эээ, очень сложно сказать, – ответил барон. – Деньги менялись, обесценивались, цены росли и падали. Уж и не припомнишь, сколько мы тогда платили. Но недавно я прочитал в газете «КоммерсантЪ» статью журналиста Дмитрия Бутрина. Он попытался перевести цены, которые упомянуты в русской литературе, на современные деньги. У него довольно причудливая система расчетов, но и результат получается наглядным. Например, он считает, что Хлестаков, попросив у городничего взаймы двести рублей ассигнациями, получил бы по нынешним временам двести тысяч рублей. Неплохо для одной взятки! А ведь Хлестаков – вот шельма! – обобрал всех чиновников и купцов города.

К тому же из его рассказа о том, как он правит статьи всем русским классикам и получает за это от Смирдина сорок тысяч, следовало, что его воображаемый гонорар составлял на наши деньги, по расчетам Бутрина, семьсот-восемьсот тысяч долларов. То есть Хлестков – безудержный фантазер в своих рассказах – сразу же становится реалистом, когда дело доходит до практической выгоды.

В столице был совсем другой расклад. Там вертелись поистине сумасшедшие деньги. Например, в романе Достоевского «Идиот» Настасья Филипповна бросает в огонь сто тысяч рублей – как подсчитал Бутрин, сегодня это было бы восемь миллиардов. При этом имущество князя Мышкина составляло около трех миллионов российских рублей, то есть примерно четыре миллиарда современных долларов. А Германн, герой «Пиковой дамы» Пушкина, поставил на карту сорок семь тысяч рублей и в третий раз рассчитывал выиграть ни много ни мало триста девяносто шесть тысяч. По расчетам Бутрина, это соответствует двум с половиной миллионам рублей. Ты читал «Пиковую даму»?

– Мы ее проходили. А кстати, во что они играли? В покер или в преферанс?

– В подкидного дурака, – фыркнул барон. – На самом деле это была специальная игра, называемая по-разному: «банк», «фаро», «штосс». Суть ее заключалась в том, что сначала каждый задумывал карту, потом выбирали одного игрока, банкира, который раскладывал карты направо и налево. Те, чья карта легла налево, выигрывали, если же задуманная карта ложилась направо, теряли свои ставки. Поэтому эту игру называли еще «любит – не любит». Старуха не обманула Германа. И тройка, и семерка, и туз легли налево. Вот только оказалось, что Герман «обдернулся» – когда ставил, то вынул из колоды не ту карту – даму пик. Так что можно понять отчаяние молодого человека: он пошел на преступление для того, чтобы узнать три волшебные карты, но не сумел ими воспользоваться. Хотя я, случалось, выигрывал и побольше. Правда, императрица Анна Иоанновна страсть как не любила, когда выигрывал кто-то другой, и мне как галантному кавалеру приходилось поддаваться и нарочно проигрывать ей. Что поделать – политика!