Александр Вадимов - От магов древности до иллюзионистов наших дней

Во время церемонии обезвреживания «дурного глаза» и злых чар маги завязывали узлы и разрезали веревку, символически изображая этим действия враждебных сил; а затем в знак того, что после произнесения заклинаний злые чары становятся бессильными, показывали, что разрезанная веревка по-прежнему цела и узлы сами собой развязываются. С течением времени эта церемония утратила свою мистическую окраску, только фокус «сращивания» разрезанной веревки сохранился. Он пользовался неизменным успехом у зрителей в средние века. А смысл древних заклинаний, произносимых при этом фокусниками по традиции, не был уже понятен никому, даже им самим.

Эти непонятные формулы и сами фокусы в течение нескольких веков приспосабливались к христианским понятиям и обрядам. Из заклинаний возникли тексты заговоров и так называемых «лживых молитв», в бесчисленных списках распространявшихся по всему византийско-романскому миру. Вместе с христианством они переходили к новообращенным славянским и германским народам. А заодно со словесными формулами передавались и секреты соответствующих иллюзионных трюков.

Бродячие фокусники завоевали в те времена необычайную популярность. Даже в средневековых религиозных мистериях в буффонных сценах, связанных с появлением на подмостках сатаны и чертей, встречаются фигуры площадных аптекарей и врачей-шарлатанов, рекламировавших свои странные снадобья иллюзионными приемами.

Блестки настоящего художественного мастерства, сверкавшие в невообразимой смеси шарлатанства и знахарства, фокусов и мистических обрядов, выразительнейшей пантомимы и грубых, циничных шуток, делали выступления средневековых иллюзионистов излюбленным народным зрелищем.

Английский путешественник Кориат, описывая в 1611 году свою поездку по Италии, рассказывает:

«Я видел замечательные и чудесные вещи, проделанные некоторыми из этих монтимбанков. Я видел, как один из них держал в руке гадюку, играл с ее жалом в течение четверти часа и все же не был ею ужален, хотя всякий другой человек был бы ею искусан до смерти. Он уверил нас всех, что эта гадюка происходит по прямой линии от той гадюки, которую вынул из огня своими руками святой Павел на острове Мелита, ныне называемом Мальта, и которая не ужалила его; кроме того, он сказал нам, что гадюка эта жалит одних, а других не трогает. Я видел также монтимбанка, который резал и колол ножом свою обнаженную руку, так что жалко было на него смотреть, ибо кровь струилась из его руки в изобилии; потом же он помазал руку каким-то маслом, с помощью которого он мгновенно остановил кровотечение и так замечательно залечил раны и порезы, что, когда он затем снова показал свою руку, мы не могли обнаружить на ней ни малейшего следа шрама… Кроме того, я видел такие необычайные фокусы, что никто не поверит моему рассказу о них» [5] Цит. по кн.: Хрестоматия по истории западноевропейского театра. Ч. 1. М., 1937, с. 237. .

Как видно, такая деятельность приносила немалый доход, потому что число бродячих иллюзионистов возрастало. В 1397 году во Франкфурт на съезд рейнских курфюрстов по случаю избрания короля явились иллюзионисты «числом не менее пяти полусотен».

Некоторые из них становились придворными фокусниками-шутами. Первый известный нам французский ярмарочный иллюзионист и родоначальник целой династии фокусников, мэтр Гонэн, был в XVI столетии взят на службу к королю Франциску I. Его сын, носивший то же имя, вновь вернулся в ярмарочные балаганы. Еще один мэтр Гонэн выступал в XVII веке на Новом мосту в Париже (его описал в своей новелле «Волшебная рука» Жерар де Нерваль). Популярность этого фокусника была так велика, что и теперь, триста лет спустя, французы говорят о ловкаче: «Это мэтр Гонэн»; существует также пословица: «Maitre Conin est mort, le monde n'est pas grue» — в смысле «Гонэн умер, теперь нас никто не обманет».

Придворный шут-фокусник Йозеф Фрёлих. Гравюра 1728 г.

Служба во дворце, где у зрителей были совсем иные вкусы и запросы, требовала от иллюзионистов не только специального отбора фокусов, но и другого исполнительского стиля. Об этом свидетельствует биография Йозефа Фрёлиха (1694–1757).

Он был мельником, но, влюбившись в дочь странствующего ярмарочного зазывалы Вентурелло, стал разъезжать с его балаганом. Научился рвать зубы, овладел искусством фокусника и, отделившись от Вентурелло, стал типичным бродячим иллюзионистом.