Александра Бывалая - КНДР наизнанку

К тому времени предприятие разрослось. Согласно законодательству КНДР, а вернее Положению о труде для предприятий с привлечением иностранного капитала в ТЭЗ 20 20 Торгово-экономическая зона Расон, большая часть персонала предприятия должна была состоять из северокорейцев. На практике закон был соблюден. Число северокорейских сотрудников составляло более двухсот человек, тогда как число россиян составляло приблизительно одну треть от числа корейцев.

Российский персонал заезжал в Расон на срок в среднем от двух месяцев до полугода. Все зависело от выполняемой работы и должности. Совершенно ясно, что с конца октября 2017 года в связи со сложившейся ситуацией совместному предприятию пришлось «отказаться» от многих работников, как российских, так и корейских. К концу 2020 года общая численность предприятия была уже около 170 человек.

Нельзя сказать, что руководством предприятия на протяжении более чем трех лет ничего не предпринималось для возобновления перевалки угля, а персонал превратился в «ждуна». Но санкции дело серьезное, и возможны незапланированные фальстарты.

В начале сентября 2018 года в СМИ появилась информация о возобновлении поставок угля через порт Раджин. В начале августа 2018 года был вызван из России в Расон необходимый персонал, подготовлена техника и проведены все необходимые работы. В сентябре все ожидали партию угля. Партия угля действительно заехала на территорию порта Раджин через пропускные пункты Хасан и Туманган, но спустя год – 2 августа 2019 г. И несмотря на закрытость информации о грузоотправителе, «ветер дул с Кузбасса». Пробная партия была оперативно выгружена на территории грузового терминала предприятия, и ее планировали отправить грузополучателю в Китай морским транспортом. Но уголь и поныне там.

Почему это произошло? Почему прервалась логистическая цепочка? Почему груз был отправлен и благополучно дошел до промежуточного адресата, но осел на территории Северной Кореи в городе Расоне в порту Раджин? Очень много таких «почему». Но как говорят, «если звезды зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно».

Если в условиях санкций совместное предприятие могло хоть как-то готовиться к очередной перевалке, то в условиях мировой пандемии и закрытия границ все телодвижения стали совершенно невозможны.

1 февраля 2020 года от министерства железных дорог Корейской Народной Демократической Республики было направлено обращение в адрес Представительства «РЖД» в КНДР. Это письмо информировало о том, что министерство железных дорог (КНДР) закрывает железнодорожное пассажирское сообщение с Российской Федерацией с 3 февраля 2020 года на неопределенное время, а также рассчитывает на понимание, надеется в дальнейшем на развитие сотрудничества и просит «принять соответствующие меры».

Из России в этот регион Северной Кореи можно было попасть, проехав на поезде по мосту Дружбы. О заезде через китайский Хунчунь, по понятным причинам, речи быть не могло. Для российских работников проекта это оказалось началом конца: персонал из России заехать в Расон не мог, а те, кто должен был выехать, вынуждены были оставаться в Корее.

«Денежная подушка» начинала заканчиваться. Работники предприятия завозили из России в Расон юани на личные нужды. Зачастую это делали либо сами, либо через коллег. Что уж и говорить, что лавочка, в связи с закрытием границы, прикрылась.

С момента закрытия пассажирского железнодорожного сообщения в период с апреля по декабрь 2020 года в Россию через Туманган вернулось около 50 россиян. В числе выезжающих из Северной Кореи были не только работники проекта, но и сотрудники Посольства России в Северной Корее, члены их семей, россияне, привлекаемые посольством для строительных работ, а также корреспонденты ИТАР-ТАСС. Все возвращения домой в Россию согласовывались с МИДом КНДР. Кому-то посчастливилось выехать с оказией на товарняках, которые порожние возвращались в Россию, а кто-то прошел пешком по мосту Дружбы до российских ворот. Среди этих «пешеходов» оказалась и автор.

Уже в конце декабря 2019 года китайские каналы пестрили больничными кадрами и статистикой по распространению СOVID-19. По кадрам было видно без перевода, что происходит что-то ужасное, но, как всегда в таких случаях, успокаивала мысль: это не у нас, это не в России, это даже не в приграничном с нами Китае, а где-то в Ухане. Мысль о том, что это может повлиять на весь следующий год жизни, естественно, в голову не приходила…