Надежда Гусева - Лучший в мире иллюстратор

Звери и птицы изображались на каждой картинке. Для человека постороннего они не были различимы по видовым признакам. Но не для меня. Даже сейчас, спустя десятки лет, я могу безошибочно определить, что нарисовано на каждом дедовом рисунке.

Вот это собака со щенком:

И это собака:

А это волк:

Вот лиса:

А это кот. Кошки, честно скажем, у дедушки получались не очень. Но он старался.

Животные никогда не разговаривали с человеком, как происходит обычно почти во всех сказках. Но между собой они вполне адекватно общались, да и соображали иногда куда лучше, чем некоторые люди. В сложной ситуации именно за животными оставалось последнее действие. Часто они действовали сообща.

– Вот жила одна злая баба, – дедушка делает паузу и выразительно поглядывает на бабушку. Та вяжет, сидя у печки, и делает вид, что ничего не слышит. – Злая и глупая. Всё жадничала. Кот Васька с улицы пришёл… озяб весь, исхудал, – дед бросает взгляд на вполне себе гладкого и обогретого Ваську, спящего исключительно на его диване. – Попросил колбаски…– «Нет, не дам», попросил курочки – «Нет, не дам». Обидно Васеньке-то. Пошёл на двор, а там птички. Баба их не кормила, всё крупу жалела. Птички-то много ли съедят? Нет, жалеет… Вот он и говорит… – голос деда дрожит от волнения. – Говорит: «Уйду я отсюда. Как тут жить?» Голуби говорят: «И мы с тобой. Не прилетим больше». Они и решили так – баба-то уснула, а кот ворота отпер да ушёл. А в ворота-то ночью воры залезли. Всё и унесли.

– А Васька куда ушёл?

– К одному хорошему мужику. Пошли, Васенька, молочка налью…

После обеда довольный дед усаживается на завалинку и неторопливо кидает пшено налетевшим голубям.

Коров было много, но сохранилась всего одна. Вот она:

Были ещё лошади, но по честности, на рисунках они отличались только отсутствием вымени.

Коров и лошадей дед очень уважал. В его сказках они всегда кого-нибудь спасали. Нет, там и близко не было ничего про Крошечку-Хаврошечку и её корову с непонятным четвёртым измерением в ухе. Ничего похожего. Корова выступала как самостоятельная боевая единица. Она появлялась в опасный момент и поднимала врага на рога.

– Тут каак выскочит корова! А корова-то была здоровая как слон, такая только одна в деревне и была. Её на выставку даже возили. Да каак пошла! Одного – налево, другого – направо… только клочки летят. Орут «Караул! Спасите!» Куда там!

Враг (вор, бандит, фашист) оставался жив, но в панике улепётывал, поддерживая порванные штаны. А все очевидцы произошедшего радовались спасению, хвалили корову и угощали её тем, что коровы обычно не едят – пирогами, пельменями, а иногда и водкой.

– Вот я маленький был, коров пас. Придут к речке, а жарко. Они давай плавать. Плывут и ногами вот так дрыгают, а голова торчит. Плывут-плывут, а потом вот так мордой ныряют – «прррр!»

– Ещё раз покажи!

– Пррр!

– Ещё!

– ПРРРРРР!

За ужином я представляю, что я – корова, и делаю знатное «пррр» в чашку с молоком. Бабушка ворчит и стаскивает с меня угвазданное платье.

Кто-то занимается йогой, кто-то клеит модельки, кто-то вышивает крестиком. Людям свойственно искать занятие, приносящее покой и умиротворение. У дедушки тоже было такое занятие.

Он обожал кормить голубей.

Голуби были жирные и зоркие. Когда дед усаживался на завалинке, голубь-разведчик засекал его издалека и прилетал убедиться – насколько всё серьёзно и нет ли рядом бабушки. Потом он посылал вдаль неслышные человеку позывные сигналы и толстопузая команда слеталась со всей округи.