Владимир Марышев: Лучший из миров

На бульваре было оживленно. Чтобы никому не мешать, Сигурд отошел к кромке бордюра и уже там запрокинул голову, любуясь неспешно плывущими в небе облаками.

Его вновь, как и в первые минуты на Земле, переполняла радость бытия. Лучезарная, беспредельная, немыслимая там, откуда ему посчастливилось вырваться. Наверное, степенным пузатым облакам копошащиеся внизу двуногие казались забавными букашками. Но он был счастлив предстать перед добродушными гигантами такой букашкой. Здесь, в лучшем из миров, – кем угодно! Лишь бы не на Деборе…

Сигурд опустил голову и стал разглядывать газон. По нему недавно прошелся робот-озеленитель, и теперь одуряюще пахло свежескошенной травой. Поодаль возвышалась большая клумба в форме ступенчатой пирамиды. Ее подножие красно-розово-фиолетовой пеной окружали пышные шапки флоксов, выше виднелись солнечные головки бархатцев, а верхушку украшали бело-малиновые звездочки петуний.

Сигурд с трудом подавил глупое желание перешагнуть бордюр, дойти до клумбы, опуститься на корточки и уткнуться лицом в цветы. Поди угадай, как воспримут такую выходку прохожие. Эх, знал бы кто из них, как несказанно ему повезло – родиться и жить в раю! Но невозможно оценить радости рая, не имея представления об аде.

На Деборе цветов не было. Да что там цветов – никаких следов жизни! Она и не могла зародиться на этом мерзлом шарике с густой, но начисто лишенной кислорода атмосферой.

Ледяные ветры гнали по мутно-зеленому небу темные, неопределенного цвета глыбы облаков. Казалось, при столкновении они непременно расколются и осыплются вниз каменным дождем. Но камня здесь хватало и без того – три четверти поверхности занимали горы. Они постоянно грозили обвалами, а в долинах подстерегала другая опасность – подземные газовые пузыри.

В недрах Деборы происходили загадочные процессы, отчего давление газов то падало, то нарастало. Когда оно достигало максимума, пузыри оглушительно лопались, и горе было тем, кто находился поблизости. Хватало и нелепых случайностей. Застрахованы от них были только люди, не высовывавшие носа с Базы. Страдали всегда модифанды, и одну из потерь Сигурд, как ни пытался, не мог вытравить из памяти. Со дня гибели Лейфа прошло больше трех месяцев, а у него до сих пор нет-нет да начинало саднить в груди.

Вечная стужа, ядовитая атмосфера, убойный уровень радиации в горах, частые обвалы и подземные толчки… Полный набор аргументов, чтобы облетать этот неприветливый мир стороной. Мало ли других! Но все минусы перевешивал один-единственный жирный плюс.

Земные недра за века эксплуатации вычерпали до дна, а Дебора оказалась гигантской кладовой ценных металлов. Особенно урана, до сих пор сохранившего свою нишу в энергетике. От такого богатства добровольно не отказываются. И если добывать его, используя дорогостоящих роботов, слишком накладно, а обычным людям на рудниках долго не протянуть, остается третий вариант…

От щедрого июльского солнца, запаха травы, брызжущей в глаза пестроты цветов у Сигурда кружилась голова. Это у него-то, идеально приспособленного, чтобы выжить в аду!

Он оглядел бульвар. Тот упирался в широкую ленту дороги, по которой юрко сновали мобили. А за ней, подавляя размерами, вздымалась строгая, без излишеств, темно-коричневая коробка – завод «Биоинкора». Когда-то с одной из его поточных линий сошел и сделал первый вдох модифанд по имени Сигурд. Конечно, этот момент не отложился в мозгу – сознание нового добытчика урана активировали уже на Деборе. И все же… Наверное, не имея родителей, он должен был питать особые чувства хотя бы к месту, где появился на свет. Но не питал. Совсем наоборот.

Жизнь горняка на Деборе однообразна. Сон, еда, работа, отдых… В этом жестко заданном ритме могут пройти десятилетия – до окончательного износа организма. А могут и не пройти – кому как повезет.

Модифанды не задавались вопросами, сколько лет им отпущено топтать планету. Какой смысл? Может, уже завтра под ногами рванет не обнаруженный вовремя газовый пузырь. Или гора тяжко вздохнет и завалит рудник каменными глыбами. Или порывом ураганного ветра тебя швырнет на выступ скалы и протащит по нему, распарывая скафандр. От судьбы не уйдешь…

Когда-то и Сигурд считал заведенный порядок вещей единственно возможным. Но однажды он проснулся со странным ощущением, что не живет, а всего лишь отбывает наказание, назначенное невесть кем и неизвестно за какие грехи. Настоящая жизнь – яркая, разнообразная – кипит бесконечно далеко, и вкуса ее не узнать никогда.