Ирина Денисова - Заметки путешественника

Аэропорт Бен-Гурион поразил меня сразу и навсегда. Он огромен, громаден, бесконечен, его не обойти и не рассмотреть. У меня тут же сложилось стойкое ощущение, что я сейчас заплутаюсь и никогда в жизни не найду выхода. К чести израильтян, туристов здесь жалеют, не заставляют наматывать бесполезные километры. Везде бегущие дорожки, ставь сумку и катись.

– О, боже! Надписи все на иврите – как я найду то, что мне нужно? – тоскливо подумала я. Меня не покидало чувство, что ходить здесь я буду вечно.

Глаза после полета ничего не видели, буквы на указателях расплывались, а моих знаний английского хватало только на то, чтобы сказать разномастным встречающимся пассажирам:

– Хау ду ю ду!

Но, когда долго ко всем попристаешь и каждого спросишь, тебя точно выведут туда, куда нужно, и после блуждания по замысловатым лабиринтам я оказалась на втором этаже, возле стойки «Seshir».

– Как Чеширский кот, – подумала я, – Алисе и не снились приключения в далекой африканской стране. И страна-то малюсенькая, зачем здесь такой огромный аэропорт?

Меня встретил улыбающийся черноглазый пухленький мужчина, он просто искрился добродушием, а его улыбка при виде моей скромной белорусской персоны расползлась до ушей.

– Экскюзьми. Как тут до Мертвого моря добраться? – спросила я его.

В ответ он еще шире улыбнулся, став еще больше похожим на чеширского кота, и на чистом русском сказал:

– О, я знаю! Это наша любимая туристка Iryna Dzianisava!

Да, надо пояснить, что наши русские фамилии сначала переводят на белорусский язык, а потом с белорусского на английский. Получается абракадабра, несовместимая с оригиналом. Но уж как есть!

После этих слов он обнял меня по-отечески за плечи и тихонько спросил:

– А скажи-ка мне, Ирочка, с какой-такой политической целью так извратили твою чудесную русскую фамилию?

– Наверное, он переодетый агент КГБ, – подумала я, и так же тихо ответила ему:

– А это чтобы никто не догадался, что я русская! Меня на паспортном контроле долго мучили – похоже, что они боятся русских писателей. По-моему, кто-то из наших то ли съел их паспорт, то ли порвал… А может быть, наш паспорт, а может, американский…

Мозги у меня плохо соображали, перегрузившись сложным английским диалогом с пограничницей, мне казалось, что я извлекла из себя весь словарный запас, что хранился в глубинах моей памяти. Похоже, что внутри моей черепной коробки ничего больше не осталось.

– О, my baby… – вздохнул он, оставил меня отдыхать на диванчике, и пошел встречать остальных туристов.

Я тут же познакомилась с женщиной из Минска, приехавшей на Мертвое море лечиться. Она научила меня, что самое главное в нашей жизни – не нервничать и не волноваться, даже если ты совсем одна попадаешь черт знает куда.

– Один старый и мудрый еврей говорил: «Не нервничай, тебе за это не заплатят». – Сказала она.

– Что за еврей? – спросила я. – Как фамилия его?

Не ответив на мой сложный вопрос, она толкнула меня локтем:

– Вот посмотри-ка! Уборщицы здесь видишь, как работают?

– Как?! – удивилась я.

– Спят, а туалеты чистые! А знаешь, сколько зарплата у них? Тысяча долларов!

– Да ну?! – поразилась я.

Уборщица действительно лежала тюленем на кожаном диванчике перед входом в женский туалет, лениво разглядывая пассажиров и периодически позевывая.

– Пойдем, посмотрим на подсвечник! – предложила моя спутница. – Ты знаешь символ Израиля?

Символа я не знала, как и вообще понятия не имела, что за страна такая.

– Ого, вот это подсвечник! – вырвалось у меня, когда мы увидели монумент.

Моего роста хватило только на то, чтобы сфотографироваться у самого его подножия. Я на фото вошла, а подсвечник – нет.

Жарко было так, что мне тут же захотелось снять мой ярко-желтый свитер и переодеться в купальник.

– Жуть, 40 градусов! – огорченно сказала моя спутница, вытирая пот со лба.

И ведь это был уже поздний вечер!

– Похоже, мы тут зажаримся, – подтвердила я.

Но нам несказанно повезло – появился наш улыбающийся круглолицый гид со списком. Меня там не было, но наш новый радушный друг пояснил, что человека с такой чудной русской фамилией, переведенной с русского языка на белорусский, а потом еще раз на английский, он не может отпустить с другим водителем. Теперь он лично несет за меня ответственность.

– Все пристегнитесь, у нас пристегиваются и на задних сиденьях, и в туристических автобусах! – сказал он.

Пассажиры, приехавшие из вольных стран и к такому деспотизму не привыкшие, заныли, что и так жарко, только ремнем осталось себя еще пристегнуть до достижения полного комфорта.