Д Коновалов: Меняю Париж на Оку

Д.Коновалов

МЕНЯЮ ПАРИЖ НА ОКУ

Народного артиста СССР Александра Степановича Пирогова недаром называли сыном Оки: любил он свою родную реку беззаветно и нежно.

Записывая свои последние спектакли в сезоне, он дополнял деловые заметки такими словами:

"Сезон 1937/38 г. 5/VII. Итак, все кончено. Судьбою благодатной я осужден быть на Оке".

"Сезон 1947/48 г. 22/VI. "Русалка". Невольно к Окским берегам меня влечет неведомая сила. 25-го отплываем".

"Сезон 1948/49 г. "Борис Годунов". Так бы всегда петь. Собираюсь 28-го. Сам знаю куда (на Оку)".

По окончании театрального сезона 1956/57 г. записано: "С трепетом собираюсь поехать на Оку".

Именно так любил Пирогов Оку - большой, трепетной любовью.

Подруга жизни Александра Степановича солистка Большого театра Глафира Вячеславовна Жуковская вспоминает:

"Я знала, что Саша не мог жить без отдыха на родной реке, и, разумеется, не препятствовала ему в поездках на Оку. В 1964 г., последнем году его жизни, когда я не могла поехать с ним, он, здоровый, сильный, опустился передо мной на колени и, целуя мои руки, говорил: "Скажи только слово: ехать или не ехать? Как скажешь, так и будет". "Поезжай", - ответила я, зная, что без Оки он будет страдать. Саша меня бесконечно любил, и я запомнила его слова: "Пока ты со мной, счастье меня не покинет". Но он же говорил: "У тебя единственная соперница - Ока". В 1953 г. он писал мне с Оки: "Чувствую, как на душу ниспадает спокойствие. Люблю я эту незамысловатую, простую жизнь на Оке. Не променял бы ее ни за что на жизнь во дворце на каком-нибудь фешенебельном курорте с его морскими видами, пальмами, кипарисами и всяческой экзотикой".

Нет, я не в силах была мешать этим его поездкам, его рыболовным увлечениям..."

Отдыхал же Александр Степанович на Оке не один, а неизменно со своим братом Алексеем, тоже солистом Большого театра и таким же страстным рыболовом-любителем.

Братья еще в начале двадцатых годов отправились на лодке из Рязани вниз по Оке - "на разведку". На веслах прошли многоверстный путь, пока не дошли до большого полуострова (теперь это остров) под странным названием Медвежья голова, или просто Медвежка, что находится в 12 км ниже села Копаново Шиловского района Рязанской области.

Природа здесь очаровала Пироговых: ширь Оки, затоны и протоки, луга и лес.

С тех пор в течение четырех десятилетий Александр и Алексей проводили свой летний отдых на полюбившемся полуострове, выбрав своей "базой" село Копаново.

На Москве-реке в радостной и торопливой суматохе они садились на пароход и плыли в неоглядные просторы родного края. У них была задушевная дружба с водниками Московско-Окского пароходства (капитанами пароходов, боцманами, рулевыми, бакенщиками), рыбаками и колхозниками.

Александр, прибыв на Медвежку, обычно сразу сбрасывал одежду и шел купаться. Зайдя по пояс в воду, любовно целовал поверхность реки и медленно погружался с головой. И всякий раз говорил:

- Ну вот, опять сподобился побывать в твоих объятиях, дорогая Очка (так ласково он назвал Оку!)

Вслед за братом осторожно заходил в воду Алексей.

После купания начинались разные рыболовные дела и происшествия. Они описаны в "вахтенном журнале", который несколько лет вели Пироговы.

В первые годы жили в палатке, обзавелись лодками, потом построили домик на Медвежке и приобрели два моторных катера.

Появились записи в журнале.

"8 июля. Ура! Сегодня с утра тепло и тихо, - записывал Александр. Купались. К вечеру ездили на шпиль Медвежки со спиннингом и удочками. Поймали довольно всякой рыбы. Приготовили первоклассную уху..."

Ловили они рыбу и вместе и поодиночке в разных местах:

"...Я в затоне ловил на удочку окуней, а Алеша где-то махал спиннингом. Клевало замечательно. С лету рвали окуни. Ах, какое это великое удовольствие ловить сих полосатых чертей!"

Иногда Александр Степанович подшучивал над братом:

"Алеша опять улизнул куда-то в одиночку (вероятно, на любимый им перекат "лопату"), но вернулся с пустыми руками. Жалко было видеть, как он плелся с рыбалки. Очень удивился моему богатому улову. Ему больше ничего не остается, как быть гостем на чужом пиру".

Но уже на другой день - иное:

"Алеша начинает задирать нос. Вот сейчас, войдя в домик, он деланно спокойным голосом сказал: "Запиши шесть лещей!" Как будто я сел писать, чтобы вести счет его жалким трофеям. Надо проверить еще: лещи ли это? Может быть, подлещики!"

Братья Пироговы относились, если так можно выразиться, к рыболовам-созерцателям. Александр