Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

Я не замечала действия порчи в течение трех месяцев - пока с ней справлялась моя Джинка. Однако силы малышки не безграничны. С января по март она держалась, но потом стала сдавать. Обнаружив у нее явные признаки нервного истощения, я попыталась помочь ей нашими испытанными способами - "внутренним голосом" и режиссурой сновидений. Но как могла она принять помощь у меня - у той, кого она сама спасала?! И, что бы я ни делала, ей становилось все хуже. Нет, она была здорова физически, но поведение ее и обычный ее смелый и гордый характер изменились до неузнаваемости.

И только в начале апреля ко мне явилась та самая знакомая, которая послужила невольной причиной психической атаки, и из разговора с ней я узнала обо всем, что произошло. Тут стало ясно, с чем в течение всего этого времени из последних сил сражалась моя Джинечка - сражалась так же беззаветно, как за своих щенков, так же самозабвенно, как нападает на подошедшего ко мне пьяного!

Мы победили вместе! Стоило мне принять меры, чтобы оградить и себя, и ее от неразумных нападений, как вся эта история для нас закончилась. Интересно и то, что пока те дамы воевали со мной, с ними тоже происходили самые неприятные вещи - так действует Закон Тройного Отклика, знакомый любой сведущей ведьме. А как только их "газават" был прекращен и они перестали конфликтовать с теми силами, которые поддерживают равновесие и противятся всему, что выходит за рамки причинно-следственных связей, их дела тоже стали налаживаться.

Помощь собаки в случаях порчи в целом аналогична той коррекции, какая возможна при сглазе, только тут она дольше остается незамеченной. Первой реакции следует ожидать в поведении собаки с вами, а также в вашем присутствии в сложных ситуациях, которые вызывают эмоциональное напряжение у самой собаки. Так что если вы замечаете какие-то ничем не спровоцированные изменения в поведении вашего любимца, то одним из возможных объяснений могут послужить искажения ваших собственных поступков, а уж о том, являются ли они результатом порчи, надо подумать особо.

Как вы понимаете, эта собачья помощь нам была бы совершенно невозможна, если бы не их способность воспринимать устройство хозяйской личности. И пусть они не представляют себе наших Субъектных Моделей, пусть оценивают личностные структуры по сравнению с собственными (как и мы мерим их на свой аршин) - упрямые факты говорят о том, что они знают норму нашего поведения и замечают любые более или менее значительные отклонения от нее.

Есть у личностной близости человека и собаки еще одно следствие, уже совсем не тривиальное. Как вы думаете, в какой степени собака влияет на поступки и личность своего хозяина?

Я не стану говорить об очевидных вещах: о том, как прогулки в дождь и снег воспитывают силу воли даже в нерадивых; о том, что человек с собакой обязан лучше прочих контролировать свои эмоции; о том, что собаке, спасибо ей, нередко удается сделать нас добрее и терпимее. Нет, речь о другом. Может ли собака изменить глубинные личностные структуры, повлиять на качества характера хозяина и на его общие взгляды на жизнь, уже не касающиеся ситуаций с участием собаки? Другими словами, воспитывают ли наши собаки нас, а если да - идет ли это воспитание нам на пользу?

Мне, как всегда, было бы легче всего рассуждать об этом на собственном примере - кого, как не себя, знаешь и снаружи, и изнутри? Но я хочу рассказать вам совсем другую историю.

Я познакомилась с этим трехлетним овчаром-немцем по простому, казалось бы, поводу - он стал ожесточенно швыряться на прохожих. С первого же визита я обратила внимание на одно характерное обстоятельство: с хозяином пес гулял без поводка и без эксцессов, а когда с ним выходила хозяйка, начиналась сущая охота на ни в чем не повинных соседей. Это вернее верного говорит о том, что проблемы собаки суть всего лишь проекция собственных проблем хозяйки.

Милая, в высшей степени ответственная женщина далеко не атлетического сложения не желала никаких неприятностей. Она пугалась людей, проходящих в ста - ста пятидесяти метрах от нее, она из последних сил тянула поводок (совершая, между прочим, обычную ошибку и настораживая тем самым собаку), она кричала на собаку, заставляя своего верного рыцаря считать ситуацию экстремальной и требующей активных действий. Но главное было не в этом, а в том, почему она так боялась любых осложнений.

Поговорив с ней по душам, я поняла, что жизнь ее сложилась причудливее любого романа. И раз за разом, год за годом, она делала из происходящего лишь один вывод: лучше всего ничего не делать, не проявлять никакой активности - тогда и ответственности, которая ей не по плечу, брать на себя не придется. Этот страх перед любой активной деятельностью достиг такой силы, что осложнил жизнь не только ей самой, но и любящему мужу и, что самое неприятное, двенадцатилетней дочери. Философия недеяния грозила перерасти в наследственную проблему.