Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

Я должна напомнить вам, что биополевые процессы, являющиеся непременным аспектом всего, что творится в нашем теле и в нашей душе, представляют собой колебательные процессы, отличающиеся от видимого света частотой колебаний. Мне думается, что наше подсознание обладает способностью как бы транспонировать колебания биополевых частот (от тысячных долей герца и до десятков герц) на другие частотные диапазоны - например, на спектр видимого света. Вспомним, что зрительное восприятие - основной информационный канал человеческого мозга, и тогда нам уже не покажется столь удивительным, что очень разные по характеру информационные потоки, поступающие неявным путем, через подсознание, преобразуются именно в зрительные образы. Очевидно, что наш глаз самих биополевых картинок не воспринимает, образы эти рождаются, по всей видимости, где-то в зрительном центре головного мозга, хотя на работы физиологов, которые были бы посвящены этому вопросу, я сослаться не могу. Кстати, визуальное представление частот, не отображаемых глазом, у людей - дело не столь уж редкое. Очень многие из нас, например, слушая музыку, сравнивают музыкальные ноты с цветами радуги. Мне с детства запомнились слова из прекрасной книги Александры Бруштейн "Дорога уходит вдаль": "возьми ноту ля, сиреневую, слушай и вспоминай меня"...

В традиции индийской йоги каждому из важнейших энергетических центров организма, которые именуются чакрами, сопоставлена и своя нота в музыкальном звукоряде, и свой цвет в спектре видимого света. Правда, ноте ля там соответствует синий цвет (это Аджни-чакра, отвечающая у людей за интуитивное восприятие), но в принципе это ничего не меняет. Героиня Александры Бруштейн, в конце концов, имела право на свое индивидуальное ощущение. А йогические соответствия утвердились много веков назад, когда люди и вовсе были не в состоянии измерить приборами характеристики колебательных процессов.

Была в нашем доме любимая игра, в которую мы играли года три. Как-то мой муж, физик-экспериментатор, принялся рассказывать мне об элементарных частицах. Плохо воспринимая физическую сторону дела, я задумалась - и вдруг начала явственно видеть каждую из частиц. Они отчетливо различались по форме, размеру, цвету, материалу, фактуре поверхности. Одни вращались, как заведенные, другие неслись куда-то, сталкиваясь и разлетаясь в разные стороны. Электроны, к примеру, мелькали яркими стальными дробинками, то и дело исчезая из виду, и проследить за каким-то одним из них не представлялось возможным. Крупный серовато-голубой протон, напоминающий по фактуре поверхности хорошее шерстяное сукно, вел себя куда степеннее. Мю-мезоны были красновато-коричневыми, продолговатенькими и теплыми на ощупь. Я рассказала мужу об этих забавных "портретах", мы вместе посмеялись и забыли этот эпизод.

Вернулись мы к этому разговору спустя несколько месяцев, причем произошло это совершенно случайно. Могу дать голову на отсечение, что я не запоминала тех описаний частиц, которые дала в прошлый раз, стану я заучивать наизусть собственные шутки, на это способны только отъявленные зануды! На совпадения первым обратил внимание муж, и они его всерьез заинтересовали. Улучая минуты, чтобы застать меня врасплох, время от времени проверял мое восприятие, спрашивая то об одной, то о другой частице. Я отвечала, не задумываясь, искренне полагая, будто всякий раз выдаю очередную фантастическую импровизацию. Выяснилось, однако, что возникающие у меня ассоциации совершенно устойчивы и не зависят ни от реальных обстоятельств разговора, ни от моего состояния и настроения. Так я впервые поняла, что неявная информация может представляться в цвете.

Честное слово, сейчас я уже не помню, с чего начались мои попытки увидеть собачью ауру. Видимо, я начиталась тогда Лобсанга Рампы, которого я весьма почитаю, и втайне ему позавидовала. Отчетливо помню далеко не первый эпизод из моей работы над аурическим восприятием биополя.

Мы с Рольфом работали в тот день на охране, где я временами подменяла сына, когда у него возникали срочные дела. Стояла питерская душная июльская жара. Врагов на горизонте никаких не было и не предвиделось, но уйти было нельзя, и мы с моим верным псом-рыцарем полускучали-полудремали, запершись в охраняемом помещении. Уютно устроившись в мягком кресле, я впала в классическое "просоночное состояние", особо пристально изучаемое в физиологии головного мозга и служащее самой надежной "тропинкой в подсознание". В восточной традиции именно такое состояние считается первым шагом к медитации. Мои ленивые полумысли крутились вокруг ауры и прочих интересных, но пока еще загадочных для меня вещей. Черный, точно так же разомлевший от жары, духоты и вынужденного безделья, валялся на прохладном линолеуме пола у моих ног. Я взглянула на него - и отчетливо ощутила темно-синий ореол над его головой, тающий в сероватой с жемчужным переливом дымке. Не сообразив, что это может означать, я мысленно спросила об этом у него (телепатический контакт у нас уже был отработан). И он ответил!