Иосиф Левитас - И серьезно, и курьезно. Филателистический калейдоскоп

Рис. 81

На некоторых марках ПНР, гравированных в начале 50-х гг. Чеславом Сланей (100-летие со дня рождения Н. В. Гоголя, 160-летие восстания под предводительством Костюшко и др.), под лупой можно прочесть мелкие тексты с именами и фамилиями матери художника, его жены, сестры, друзей и коллег: Сланя Йозефа, Я. Пшигоцка, Мария Маевска, Ляля, Лилька, и др. Такую же шутку позволил себе Станислав Лукашевский, поместив на марке, посвященной битве под Раславицами, крошечные имена: Ирис, Толя, Казик, Агнешка и др.

Сюжеты многих марок связаны с судьбами людей разных эпох, а значит, и с различными романтическими историями, отражающими любовь трагическую и мимолетную, рыцарскую верность и коварную измену. Тема эта бесконечна, как сама жизнь, она вдохновляла и вдохновляет тысячи поэтов, художников, композиторов. Среди марок можно найти немало связанных с великими памятниками искусства, создателей которых вдохновляла любовь. Здесь и сады Семирамиды, и Галикарнасский мавзолей, и Тадж-Махал. С почтовых миниатюр смотрят на нас Нефертити, Тутанхамон, Клеопатра, Афродита и даже Мария Валевска (Марысенька), пленившая сердце Наполеона. История почты и филателии знает немало случаев, связанных с письмами влюбленных и даже с марками, которые так и называют — «марки влюбленных». Да и само «изобретение» марок связано отчасти с романтическими историями. О двух из них читатель узнает в этой главе.

Первые марки, как известно, были выпущены в 1840 г., но попытки применить что-либо подобное предпринимались значительно раньше. В филателистической литературе можно встретить имена нескольких претендентов на звание «отца почтовой марки». Первым из них обычно называют французского графа де Вилайе с его билетами-квитанциями. Их появление имеет отношение к романтической истории двух юных влюбленных.

Известно, что французы рекомендуют причину любых следствий искать в женщине. А что касается любовных коллизий — без них, естественно, не обойтись. В истории, о которой пойдет речь, важная роль принадлежит не одной женщине, а сразу двум. Приходится упоминать и о некой маркизе, тайной подруге другого маркиза. Все это не очень актуально, но что поделаешь — бывает и такое. Когда у нас было развитое застойное общество, считалось, что любовниц, так же как наркоманов и еще кое-кого, в родных пределах не существует: нет для этого причин, простой советский человек всем доволен, семья крепка и «танки наши быстры». Если в порядке исключения из правила и появлялось нечто подозрительное, всегда можно было обратиться, скажем, в местком, а там уж пропишут такую «персоналку-аморалку», что, как говорится в одной из песен, не звучащих с эстрады: «… ты напейся воды холодненькой — про любовь забудешь». Правда, в годы перестройки вдруг выяснилось, что местные комитеты, оказывается, должны заниматься еще и защитой других интересов трудящихся, что забот у них полон рот и, возможно, интерес к проблеме любовных треугольников им следует ослабить. Поживем — увидим. А пока, возвращаясь в далекую средневековую Францию, где тогда разлагался даже не капитализм, а еще только феодализм, скажем, что иметь любовника или любовницу этим самым феодалам было не только не зазорно, но и вроде бы считалось даже хорошим тоном. Но расскажем по порядку. Все началось при 15-летнем короле Людовике XIV (годы правления 1643–1715). Льстецы еще не называли его «король-солнце», он еще не бахвалился известным «Государство — это я», а безмятежно наслаждался жизнью, опекаемый своей матерью, регентшей Анной Австрийской и ее любовником — всесильным правителем, достойным выучеником и преемником кардинала Ришелье, первым министром кардиналом Мазарини. Историки почты и филателии живописуют могущество, всевластие и твердость короля в описываемой нами истории, но забывают сопоставить даты. Подсчет показывает, что к августу 1653 г. ему было 15 или максимум 16 лет (он родился в 1638 г.) и до вершины королевского абсолютизма было еще далеко. Но пылко влюбиться он уже успел. Как говорится, из молодых да ранний. Все бы ничего, но девушка была из простой семьи, и о появлении ее при дворе не могло быть и речи. Пресечь роман пытались многие придворные и даже сам кардинал Мазарини. Но король не привык отказывать себе даже в прихотях, а тем более в любви. Он прибегал к разнообразнейшим уловкам, чтобы вырваться на свидание с любимой, а если это не удавалось то посылал ей по почте письмо с указанием места и времени следующей встречи. ч