Валерий Хорев - Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата

А вообще, по моему сугубо личному мнению, возня с массовой мебелью второй половины XX – начала XXI века вообще не есть реставрация, и в большинстве случаев увечный предмет дешевле выбросить вон, чем тратить на него время и деньги.

Подводя итог этому довольно поверхностному рассказу о работе со старым деревом, не могу скрыть своего профессионального отношения к деяниям разного рода модных «конструкторов впечатлений», которые в последнее время с экрана телевизора, потрясая серьгами в ушах, кольцами в носу и цепями на худых авангардистских шеях, учат многомиллионную аудиторию тому, что можно утворить с антикварной мебелью.

Когда в качестве жертвы выступает полированная хельга производства 1973 года, это простительно, но зачастую дитя богемного быта накладывает руки на действительно ценную вещь позапрошлого века, притом в прекрасном состоянии. Глубокомысленно взирая на отличную ореховую древесину с глубокой, тщательно подобранной текстурой, сохранившуюся без изменений в течение полутора сотен лет, этот злой фантазер мрачно произносит: «Да-а… какой кошмар… с этим надо что-то делать!» (дословно цитирую по памяти). И после такой преамбулы принимается покрывать милый резной шкафчик новейшими гелями, пастами и прочими мудреными составами (каждый из которых, смею уверить, не по карману обычному человеку), затем ловко вырезает трафареты бабочек, птичек и т. д., наклеивает, сдирает, орудует тампонами, золотит, перламутрит, а в итоге перед нами является нечто, напоминающее декорацию-однодневку к нарководевилю «Безумная ночь, или Я у мамы дурочка». Если учесть, что, с точки зрения психиатрии, даже сногсшибательный шарфик или какая-нибудь эдакая «фенька» в волосах уже однозначно говорят о предрасположенности субъекта к шизофрении, то пребывание в одной комнате с тем, чем стал некогда изысканный, благородный предмет, не может не привести к элементарному душевному расстройству.

Остается лишь воззвать к благоразумию, то есть: не пытаться повторять эпатажные рекомендации так называемых стилистов, попросту зарабатывающих на шокировании публики неслабые деньги. В конце концов, существуют вечные ценности, не подвластные моде, и антикварная мебель уж точно из их числа.

Металлическая старина, на наше счастье, слабее подвержена разрушительному угрызению временем, чем ее деревянные ровесники. Вероятно, ни в одном музее мира не отыскать подлинной эллинской кушетки или шумерского кресла, а не менее древних изделий из меди, бронзы, серебра и золота пруд пруди. Хотя, увы – тернии веков относительно благосклонны лишь к цветным металлам, но грозную сталь и простое железо они обращают в прах скоро и безвозвратно. Конечно, археология – наука серьезная, и методы обращения с ветхими сокровищами специфичны, требуют высокого профессионализма и знания особых критериев допустимости тех или иных действий, но это полностью выходит из области наших интересов. Металлический хлам, который обыкновенно попадает на стол домашнего реставратора, не представляет собой, за редким исключением, сколько– нибудь заметной исторической ценности. Поэтому не будет ошибкой сформулировать алгоритм обращения с ним так:

– расчистка;

– восстановление формы;

– консервация.

В зависимости от ситуации может включать как мытье простой водопроводной водой, так и применение химически активных жидкостей, а заодно разнообразные механические операции со щетками и абразивами. Собственно, уж что-что, а мыльная ванна делается всегда, поскольку воднорастворимая грязь присутствует абсолютно на всех железках и медяшках.

Подразумевает придание сохранившимся останкам оригинального облика, для чего может потребоваться заделка дыр, трещин и прочих травм, шлифовка, полировка, монтаж отвалившихся деталей (в том числе клепка, пайка, склейка), рихтовка вмятин – короче, все что нужно. Сложнее восполнять утраты, так как здесь необходимо не просто сымитировать отбитую ножку или завиток, но повторить их в том же материале и пропорциях, да так, чтобы было незаметно (напротив, археологические находки никогда не восполняют подобным образом – по музейным правилам заплаты должны отличаться от оригинала).