Гэри Таубс - Почему мы толстеем. Мифы и факты о том, что мешает нам быть стройными

Так как переедание стало основной общепризнанной причиной ожирения, то единственным приемлемым объяснением неудач при попытке похудеть можно назвать лишь неправильное поведение человека – его слабохарактерность и нехватку силы воли. Только такое объяснение не приводит к необходимости дальнейшего изучения этой проблемы и вероятному открытию более глобального дефекта, который объяснил бы, почему люди, у которых есть хоть какой-нибудь выбор, начинают переедать – то есть почему они толстеют на самом деле.

Эта коварная логика начала пропитывать научные разговоры об ожирении еще в конце 1920-х годов, скажите спасибо Луису Ньюбергу, профессору медицины Университета Мичигана, который в итоге стал самым выдающимся американским специалистом по ожирению. До появления Ньюберга большинство врачей, размышлявших о проблеме ожирения, предполагали, что оно должно являться физическим расстройством, а не конечным результатом психического расстройства.

Ньюберг настаивал на обратном, утверждая, что у тех, кто толстеет, «искаженный аппетит», как (в ту эпоху) по-научному называли желание потреблять больше калорий, чем их расходуется, в то время как у худых людей с этим все в порядке. Ньюберг основывал это умозаключение на том факте, что всем людям с ожирением буквально нужно было переедать, чтобы стать толстыми, – что, разумеется, правда, однако к делу никакого отношения не имеет.

Как я уже говорил, очевидный вопрос: «Почему люди, которые толстеют, изначально начинают переедать?», так и остается без ответа. Почему они не едят умеренно и не занимаются спортом, как это делают худые? Что ж, выбор во времена Ньюберга при попытке ответить на эти вопросы не сильно отличался от того, что мы имеем с вами сейчас: толстые люди отказываются сделать усилие, у них не хватает силы воли или же они просто не в курсе, что им нужно делать. Говоря вкратце, как это сформулировал Ньюберг, толстые люди страдают от «разнообразных человеческих слабостей, таких, как потакание своим прихотям и невежество». (Сам Ньюберг был при этом худым.)

Если бы заявления Ньюберга были встречены хотя бы с небольшой долей скептицизма – как должны быть восприняты любые заявления в области медицины до тех пор, пока они не подтверждены многочисленными научными данными, – то ожирение в наши дни не было бы такой распространенной проблемой, каковой оно сейчас является (и в написании этой книги, возможно, попросту не было бы необходимости). Однако Ньюберг выступал перед медицинскими организациями, которых учили прислушиваться к мнению авторитетных в своей области фигур, а не подвергать сомнениям сделанные ими заявления.

По крайней мере, в США в годы сразу после Второй мировой войны слова Ньюберга были восприняты, словно пророчество того поколения врачей, которое точно должно знать правду. Они решили поверить в идеи, на которых настаивал Ньюберг, что люди с избыточным весом и ожирением делятся на две категории: тех, кого с детства приучили родители съедать больше, чем им было нужно (что являлось также объяснением Ньюберга того факта, казавшегося в те годы не менее очевидным, чем сейчас, что ожирение зачастую является наследственным заболеванием), и тех, у кого причина нарушений веса кроется в «совокупности слабого характера и поиска удовольствий по жизни». С тех самых пор подобная позиция оставалась господствующей в научных кругах, несмотря на свою непозволительную упрощенность и ошибочность.

Единственное отличие того, что мы наблюдаем в этой области сейчас, состоит в том, что теперь специалисты формулируют эту концепцию в таком виде, который не подразумевает собой немедленное возникновение подобных унизительных выводов. Когда они говорят об ожирении как о нарушении питания, то при этом не утверждают, что больные ожирением люди из-за нехватки силы воли становятся не способны питаться так, как это делают худые – говорится лишь, что они питаются не так , как худые.

Возможно, дело в том, что больные ожирением люди просто слишком восприимчивы к внешним пищевым сигналам, что было в семидесятых годах одним из общепринятых объяснений, и недостаточно восприимчивы к внутренним, тем самым, которые говорят нам, что мы уже съели достаточно, но еще не слишком много. Подобная формулировка не подразумевает, что им не хватает силы воли; она лишь допускает, что причина на самом деле кроется в каком-то нарушении мозговой деятельности, которое усложняет для этих людей задачу сопротивляться соблазнительному запаху булочки с корицей или еды из Макдональдса. Или из-за которого они с большей вероятностью заказывают двойную порцию или не могут остановиться только на ее половине, в то время как худые люди либо бы изначально заказали себе меньше, либо бы просто не стали доедать ее до конца [21].