Кэролайн Мисс - Анатомия духа. Семь ступеней к силе и исцелению

В первую очередь я обратила внимание, что поток больных распадался на категории людей с одинаковыми заболеваниями. В течение одной недели ко мне обратились три пациента с одним и тем же видом рака. Через несколько недель мне позвонили еще трое, и все они страдали от приступов мигрени. В конечном счете ко мне стали обращаться люди с диабетом, раком груди, заболеваниями толстой кишки, раком простаты, выпадением митрального клапана, депрессией и другими многочисленными заболеваниями. До того момента, как я поклялась использовать свой дар во благо людям, мои пациенты не посещали меня в какой-то определенной последовательности.

Одновременно возрос объем получаемой мной информации. Он показывал мне, как эмоциональный, психологический и физический стресс в жизни людей способствует развитию их заболеваний. Сначала я просто записывала свои впечатления о том или другом пациенте, но мне даже не приходило в голову сравнить стрессовый механизм одного пациента со стрессовым механизмом другого. Однако в итоге я начала понимать, что ни одна болезнь не возникает случайно, и пересмотрела свои предыдущие случаи, желая выявить любые эмоциональные и психологические механизмы, предшествующие тому или иному заболеванию. К 1988 году я научилась определять эмоциональные, психологические и физические стрессовые механизмы приблизительно сотни разных заболеваний. C тех пор эти механизмы подтвердили свою истинность и полезность для практики многих терапевтов и других медицинских специалистов, которых я обучила.

Другим чудесным событием стала встреча с Норманом Шили. Он был не только нейрохирургом, но также учредителем Американской ассоциации комплексной медицины и ведущим экспертом по противодействию боли. C 1972 года он также начал изучать вопросы метафизики.

Весной 1984 года меня пригласили на конференцию на Средний Запад – но не благодаря моим экстрасенсорным способностям, а потому что я была издателем в «Точке покоя» и эта сфера деятельности была для меня основной. На конференции я познакомилась с психологом. Он указал мне на Нормана Шили и при этом скользь заметил: «Видишь того человека? Он врач и работает с экстрасенсами». Я разнервничалась, но решилась подойти к доктору Шили и сказала ему, что занимаюсь экстрасенсорикой.

Однажды за обедом, сидя рядом, я сказала ему, что могу диагностировать людей на расстоянии. Казалось, он нисколько не удивился. Наоборот, он надкусил яблоко и спросил: «Ты готова?» Я ответила, что сомневаюсь. Затем он спросил: «Ты можешь распознать опухоль мозга? Ты увидишь болезнь на начальной стадии? Мне не нужен человек, который будет мне говорить, что у кого-то слабая „энергия“. Мне нужен тот, кто будет сканировать человека, как рентгеновский аппарат».

Я сказала доктору Шили, что не уверена в собственной непогрешимости, поскольку для меня все было внове. Он приказал мне дожидаться звонка, когда у него появится пациент, которому мой дар мог пойти на пользу.

И через месяц, в мае 1984 года, он позвонил мне в издательство. Как он сказал, у него в офисе был пациент, он назвал мне имя и возраст больного и ждал моего ответа. Я помню свой первый диагноз во всех подробностях, потому что сильно волновалась; описывая свои впечатления, я избегала медицинских терминов, мое мышление было образным. Как я сказала доктору Шили, «горло пациента залили цементом». Потом я упомянула психологические проблемы и рассказала, что, с моей точки зрения, предшествовало развитию самого физического заболевания. Пациент был наркоманом, но так боялся в этом признаться, что каждое слово из него приходилось тянуть клещами. Слова застывали у него в горле. Когда я закончила, доктор Шили поблагодарил меня и повесил трубку. Я понятия не имела, справилась ли с заданием, но позже он сказал мне, что пациент страдал раком пищевода.

Так началась моя работа с Норманом Шили. Его бесстрастное отношение к моему диагнозу оказалось для меня огромным счастьем. Если он восторгался бы моим даром в те дни, я застеснялась бы и, возможно, попыталась бы произвести на него впечатление, что, вне всякого сомнения, помешало бы точности моих медицинских диагнозов. Его бесстрастность помогала мне сохранять объективность и ясность мышления. Поэтому, как меня учили на уроках журналистского мастерства и как я учу других, для точной оценки крайне важна отстраненность. Ничто не мешает так, как желание не ошибиться или доказать, что ты можешь поставить экстрасенсорный диагноз или спрогнозировать развитие болезни.