Ричард Брэнсон: К черту всё! Берись и делай! Полная версия

Я был в Йоханнесбурге в конце 2003 года, когда Мандела обратился к прессе перед началом концерта «46664», благотворительной акции для борьбы со СПИДом, которую мы помогали организовать вместе с Питером Гэбриелом и Брайаном Мэем (гитаристом Queen). Он говорил кратко и по существу:

– СПИД – это трагедия неслыханных масштабов, разворачивающаяся в Африке. СПИД – это уже не просто болезнь, это проблема прав человека. Ради спасения человечества мы должны действовать сейчас, чтобы собрать средства для зараженных СПИДом людей и помочь предотвратить дальнейшее его распространение. 46664 был мой номер все восемнадцать лет, что я провел в тюрьме на острове Роббен. Меня знали лишь как этот номер. Миллионы людей, зараженных СПИДом, – тоже всего лишь число. Они тоже осуждены – пожизненно. Вот почему я впервые разрешил использовать мой тюремный номер, 46664, как символ нашей кампании.

Сидеть на концерте рядом с ним, с его прекрасной женой Грасой Машел, с Джоан и Холли и слушать песню Питера Гэбриела – это было одним из самых незабываемых впечатлений моей жизни.

Я думал, что у меня, даже в мои пятьдесят с лишним лет, молодой подход ко всему. Но Мандела, которому за восемьдесят, успешно компенсирует отнятые у него тюрьмой годы широтой своего взгляда на мир и страстной влюбленностью в жизнь. Ранее я уже рассказывал о том, как с помощью иорданского короля Хусейна, договорившегося с Саддамом, вылетел вместе с сэром Эдвардом Хитом в Ирак, откуда перед самым началом конфликта 1990 года вывез сорок три человека из числа раненых и больных заложников. Мне никогда бы в голову не пришло, что могу снова оказаться в таком же положении. Однако в 2003 году, в годовщину событий 11 сентября, иракский кризис вошел в фазу обострения, и похоже было, что Буш развяжет войну. Я всячески противился планам вторжения в Ирак, потому что убежден, что это худшее политическое решение со времен Суэцкого кризиса. Нельзя убивать или калечить тысячи людей для того, чтобы добраться до одного-единственного человека. Я уверен, что, если бы Саддаму предоставили возможность бегства, кровопролития удалось бы избежать. Я считаю, что таким людям надо оставлять какой-то выход, иначе они превращаются в загнанных животных – они вынуждены сражаться. К тому же Саддам, возможно, до конца не верил в то, что вторжение состоится.

Ситуация запуталась вконец и становилась все более опасной. Я подумал, что единственным человеком, который смог бы убедить Саддама уйти с поста президента и поселиться в другой стране, был Мандела. Я позвонил ему, а потом отправил еще и письмо:

Дорогой Мадиба!

Как всегда, приятно было побеседовать с тобой. Я подумал, что имеет смысл послать тебе короткую записку, подводящую итог нашей дискуссии.

Америка и Великобритания явно настроены на войну. В ней неизбежно будет множество жертв среди населения.

Я считаю, что есть только один способ предотвратить войну в Ираке, и я думаю, что ты единственный человек в мире, кто может этого добиться.

Если можно будет убедить Саддама поселиться в Ливии (или где-то еще) с гарантией личной безопасности, тогда, полагаю, американцы лишатся повода развязывать войну. Если бы он пошел на эту жертву, чтобы избежать дальнейших жертв и страданий своего народа, его репутация от этого только укрепилась бы. Иначе его ждет судьба Норьеги, Милошевича – а то и хуже.

Зная твои отношения с президентом Каддафи и то уважение, которым ты пользуешься в Ираке, ты, вероятно, единственный человек, который мог бы все это организовать.

Я считаю, что доверие, которым ты пользуешься, способно убедить Саддама отказаться от власти. Вылетев вместе с тобой, допустим, в Ливию, он мог бы уйти с высоко поднятой головой. Это лучшее, что он сделал бы для своего народа.

Если это может чему-то помочь, буду рад выслать самолет, чтобы доставить тебя туда – и обратно (лучше бы с посадкой в Ливии!).

Я еще переговорю с тобой, как только ты обсудишь это с Табо (Мбеки, президентом Южной Африки).

С неизменным уважением,

Мы планировали, что Мандела отправится в Багдад для разговора с Саддамом и они вылетят оттуда вместе. Это убедило бы Саддама в собственной безопасности. Но прежде чем предпринимать какие-то шаги, Мандела хотел, чтобы Кофи Аннан «благословил» всю нашу операцию. Кофи Аннан поначалу отнесся к этой идее настороженно – его тревожило, что Мандела может оказаться заложником Саддама. Да, пожалуй, и сам Саддам в определенной степени сомневался в нашем плане. Я сам поговорил с Кофи Аннаном, и в конце концов он позволил себя убедить в том, что план вполне разумен, – и дал нам добро. Самое поразительное, что Мандела был вполне готов лететь – в его возрасте, полагал он, смерть не так уж страшна. Я сказал Манделе, что готов лететь с ним, если возникнет необходимость. Собственная безопасность меня тревожила мало – я объяснил Манделе, что проделывал множество опасных трюков. Однако окончательное решение оставалось за ним.