Том Кокс - Под лапой. Исповедь кошатника

В то время отец иногда принимал неверные решения, и хотя он всегда первым признавал это, обычно за ними следовала череда неудач. Вот что, кроме прочего, произошло за девять лет, начиная с 1985 года: наш дом на две квартиры просел; мы продали прекрасный эдвардианский особняк в самый неподходящий момент за всю историю британской недвижимости двадцатого века; рядом с новым домом начались горные работы; у мамы в сетчатке нашли злокачественную меланому, а в саду обнаружился ствол шахты. Такое чувство, что, если в твой дом несколько раз подряд въедет бульдозер, и то легче отделаешься.

Если вам довелось пройти через такое, вы невольно захотите поделиться опытом со своими близкими. Сейчас родители живут в доме, который им очень нравится, а пережитые вместе жилищные катастрофы сплотили их и наградили жизненной мудростью. Советы отца обычно сводятся к тому, чтобы я держался подальше от придурков, и сетованиям «Ох уж этот переезд, одни проблемы!», пока мы с Ди пытаемся впихнуть матрас в дверной проем; мама же считает себя обладателем прекрасной интуиции в плане жилья.

Когда летом 2004 года я обсуждал с ней наш переезд из Трауз в Ист-Мендлхем, что на юге Норфолка, то чувствовал себя сыном излечившихся алкоголиков, которые поймали чадо с бутылкой «Джека Дэниелса» в руках, когда в действительности тот просто разглядывал этикетку. Меня наставляли на путь истинный под громкий аккомпанемент Дейзи-Слинк.

Единственная до сих пор живая кошка из моего детства всегда была непоседливой, но в преклонном возрасте ее выходки стали совершенно невообразимыми. Маму это ужасно расстраивало, ведь она до сих пор надеялась, что однажды Слинк будет, как нормальная кошка, урчать, когда ей хорошо, а не когда она злится. За долгие годы мама перепробовала все: креветки, сардины, с десяток разных щеток для расчесывания, подушечки ручной работы, дорогущий кошачий корм, который рекламируют женщины в шелковых халатах, будто готовые встать на четвереньки и сами начать уплетать эти вкусняшки… Ничего не помогало, а любые изменения в лучшую сторону быстро сходили на нет стараниями моего отца, который, возможно в память о своем любимом питомце, взял на себя обязанности Монти и стал мучителем Дейзи.

– Чего ты там сказала? Ты опять про эту кошку? – кричал отец в другую трубку, услышав, как мама рассказывает мне про очередной припадок безумного урчания Слинк. – Эта чертовка меня с ума сведет.

Маленькой и худой кошке черепахового окраса, страдающей от неврозов и гиперактивной функции щитовидной железы, нелегко жить под одной крышей с одним из шести самых громкоголосых мужчин в северной Британии. Еще хуже, когда этот мужчина тебя недолюбливает.

Дело в том, что папе скорее по душе дикие, а не домашние звери. Этот человек как-то провел целый день, делая наброски козлиной бороды. Этот человек однажды так засмотрелся на быка в поле, что съехал на своем «Моррис Марина» в кювет – пришлось вызывать техпомощь. А на тех представителей фауны, которые требуют к себе больше внимания, он почему-то жалеет слов и времени.

Папа не понимал, что каждый раз, когда он громко топал по лестнице, когда не стеснялся в выражениях по поводу характера Слинк или прогонял ее со своего любимого кресла, он лишь усугублял проблему. Чем сильнее становились его нападки, тем безумнее вела себя Дейзи.

Никаких слов из одного-двух слогов, обычно использующихся для обозначения кошачьих звуков, не хватало для описания криков, вырывавшихся из ее пасти. Будучи хозяином двух невероятно громкоголосых котов, я понимал, каково это, когда в твои разговоры врывается бессмысленная какофония, но Дейзи – это нечто совершенно иное. Со всей учтивостью скажу: когда я читал «Кладбище домашних животных» Стивена Кинга, и там кот главного героя восставал из мертвых, я представлял, что именно такой вопль он и издает.

У мамы имелось достаточно разумное объяснение тому, почему Дейзи перебивает ее во время разговора по телефону: кошка уверена, что мама в такой момент разговаривает с ней, а не с какой-то бананоподобной пластмассовой штучкой с кнопками. Однако этим невозможно было объяснить, почему, когда мама хотела поговорить именно с Дейзи, та, к ее разочарованию, молчала или же убегала под стол.

Когда телефоны стали еще четче передавать звук, самые простые звонки – коллеге или сантехнику – начали вызывать жуткую неразбериху. («Нет, в сточной трубе ничего не застряло, это просто моя кошка. Что? Нет, кошка вовсе не застряла в трубе, она в полном порядке… Да, уверена, она только что на меня шипела»). Зная привычки Дейзи, я давно сообразил, как избежать подобных недоразумений, но из-за ее завываний мама все больше волновалась о моей низкосортной кочевой жизни, не скупясь на негативные комментарии по этому поводу. Найми она сморщенную и выжившую из ума старушку, чтобы та после каждого высказанного мамой беспокойства завывала «Обречен!», эффект был бы примерно тот же. Когда и отец кричал «Пусть обходит стороной всяких придурков!» из соседней комнаты, атака по трем фронтам становилась невыносимой.