Януш Корчак - Воспитательные моменты. Как любить ребенка. Оставьте меня детям (Педагогические записи)

– Испортится у меня малой без школы, – говорит одна, отбирая книгу.

– Испортят мне ребенка в школе! – говорит другая, покупая очередные полпуда учебников.

53. Для широких масс наследственность – некий факт, который заслоняет собой все встречающиеся исключения; для науки это предмет в процессе исследований. Существует обширная литература, стремящаяся ответить только на единственный вопрос: рождается ли ребенок туберкулезников больным, с предрасположением к болезни или заражается после рождения? Думая о наследственности, принимали ли вы во внимание такие простые факты, что, кроме наследственности болезни, есть также наследственность здоровья, что родство не является родством в получаемых плюсах и минусах, преимуществах и недостатках.

Здоровые родители рождают первого ребенка, второй будет ребенком сифилитиков, если родители заразились этой болезнью, третий – ребенком сифилитиков-туберкулезников, если родители подцепили к тому же и туберкулез. Эти трое детей – разные люди: без груза наследственности, с ее грузом и с двойным ее бременем.

Нервный ребенок: потому, что его родили нервные родители – или оттого, что они его воспитали?

Где граница между нервностью и хрупкостью нервной системы, духовной наследственностью?

Отец-гуляка рождает сына-неудачника или заражает его своим примером?

«Скажи мне, кто твои родители, и я скажу тебе, кто ты». Но не всегда.

«Скажи мне, кто тебя воспитывал, и я скажу тебе, кто ты». И это не так.

Почему у здоровых родителей бывает слабое потомство? Почему в добродетельной семье вырастает мерзавец? Почему заурядная семья рождает выдающегося потомка?

Кроме исследований территории наследственности необходимо также проводить исследования территории воспитания, и тогда, быть может, не одна загадка найдет свой ответ.

Территорией воспитания я называю дух семьи, что в ней царит и правит, так что отдельные члены семьи не могут занимать по отношению к нему произвольной позиции. Сей дух направляющий принуждает и не выносит сопротивления.

54. Территория догматов.

Традиция, авторитет, ритуал, приказ как категорический закон, долг как жизненный императив. Дисциплина, порядок, добросовестность. Серьезность, душевное равновесие, безмятежность, идущая от закалки, чувства постоянства, стойкости, уверенности в себе и в правильности целей и поступков. Самоограничение, самопреодоление, труд как закон, мораль как привычка. Рассудительность вплоть до полной пассивности, одностороннего игнорирования всех прав и правд, не передаваемых из поколения в поколение, не освященных авторитетами, не увековеченных механизированным шаблоном действий.

Если уверенность в себе не превращается в самодурство, а простота – в примитивность, эта плодотворная территория воспитания сломает ребенка, чуждого ей по духу, или выстругает воистину прекрасного человека, который будет уважать своих суровых руководителей за то, что те не играли им, а трудным путем вели к четко поставленной цели.

Неблагоприятные условия жизни, тяжелая физическая нагрузка не меняют духовной сущности этой территории.

Скрупулезная работа превращается в каторжную, спокойствие – в смирение, самоотречение – в стремление выжить любой ценой, иногда робость и послушание, всегда – чувство своей правоты и доверчивость. Апатия и энергия здесь не слабость его, а сила, которую вотще силится одолеть чужая злая воля.

Догмой может быть и земля, и церковь, и отчизна, и добродетель, и грех; ею может стать наука, общественная и политическая работа, богатство, борьба, в том числе и Бог: как герой, как идол, как кукла. Важно не во что, а как верить.

55. Территория идеи.

Ее воздействие не в духовной закалке, а в вихре, напоре, в действии. Тут не работают, а радостно созидают, творят, а не выжидают. Здесь нет принуждения – есть добрая воля. Нет догм – есть задачи. Нет рассудительности – есть воодушевление, энтузиазм. Ее ограничитель – отвращение к грязи и моральный эстетизм. Случается минутная ненависть, но никогда не презрение. Здесь терпимость – не половинчатость собственных убеждений, а уважение к человеческой мысли, радость, что она, свободная, парит, летает, то выше, то ниже, наполняя собой мироздание. Смелый в своих деяниях человек жадно улавливает отзвуки чужих молотов, с любопытством ждет завтрашнего дня, его новых восторгов и чудес, опытов и заблуждений, борьбы и сомнений, суждений и переоценок.