Майкл Хорост - Всемирный разум

Еще один пример. Эволюционный прорыв, связанный с рождением речи, был заметным шагом вперед, однако ее появление обернулось и возникновением новой болезни – шизофрении. Считается, что мнимые голоса, которые слышатся больному, обусловлены неспособностью мозга отличить собственную внутреннюю речь от того, что говорят окружающие. Это единственное в своем роде заболевание ума, который обладает самосознанием и пользуется языком. Тим Кроу (Tim Crow), психиатр из Оксфорда, пишет, что «шизофрения – это цена, которую гомо сапиенс платит за возможность говорить» [186] . Эволюционный прогресс вовсе не означает, что виды начинают жить без проблем. Напротив, это помогает разрешить некоторые из существующих проблем, хотя и порождает новые и более сложные.

Шимпанзе могут переживать состояние невроза, однако их мозг все же недостаточно сложен, чтобы дело доходило до шизофрении. Вот представьте себе для полноты аргументации. Доктора, следящие за здоровьем шимпанзе, сгрудились вокруг одной из них, поскольку обезьяна чудесным образом заговорила на человеческом языке, но, к несчастью, в процессе обретения дара речи сделалась шизофреничкой. Врачи не в состоянии понять, что же именно она пытается сказать. И у них нет определенной концепции обезьяньего языка. Однако они ясно понимают: какой бы странной ни казалась эта новая болезнь их подопечной, ничего подобного они прежде не видели.

Одно из труднообъяснимых явлений мы можем обнаружить и в жизни муравьев. Эксперты утверждают, что в своем развитии эти насекомые достигли конечной точки и теперь находятся в эволюционном тупике. Ученые также заявляют, что муравьи не могут поумнеть: если их головы станут больше, то окажутся непропорционально тяжелыми (панцирь насекомых, увеличиваясь в размере, делается слишком тяжелым, потому что объем сферы растет пропорционально кубу ее радиуса). Кроме того, муравьи уже не могут общаться с собратьями в большей мере, чем сейчас. Как следствие, они не переходят к таким формам поведения, которое требует более сложной системы сигналов для обмена информацией. Это значит, что объем последней, хранимой в муравейнике, и скорость обмена данными между членами колонии уже не могут заметно измениться. Е. Вильсон и Б. Хельдоблер пишут: «Жизнью общественных насекомых по-прежнему управляет только инстинкт, и эта ситуация не изменится».

Однако в мире муравьев начинает происходить что-то очень необычное. Не так давно ученые обнаружили колонии, которые – теоретически – существовать не могут. Их называют объединенными или униколониями ( unicolonies) . Они объединяют миллиарды членов и простираются на тысячи километров [187] . К 2009 году таких муравьиных сверхколоний во всем мире насчитывалось 31 [188] . Они объединяют множество муравейников, и все муравьи сотрудничают друг с другом – хотя и живут в разных домах. Это как иностранные антропологи считают США единой страной, потому что жители разных штатов не воюют друг с другом. Однако из «свода законов» муравьев мы знаем: выходцы из разных муравейников не должны сотрудничать. Казалось бы, это правило должно распространяться и на огромные униколонии. Зачем помогать чужестранцам, если это будет отвлекать от заботы о своей родне? Однако в действительности муравьи в объединенных колониях сотрудничают. Таким образом, освобождаясь от возможных междоусобных войн, которые уничтожат муравейники, униколония становится чем-то бóльшим, чем даже сверхорганизм [189] .

И даже более успешными, чем суперорганизм. Одна такая колония безумных муравьев вступила в Аризоне в войну с людьми – и победила . Она вторглась в «Биосферу 2» (Biosphere 2), имевшую бюджет в 200 миллионов долларов и задумывавшуюся в качестве двухлетнего эксперимента по созданию самоподдерживающейся экосистемы. Муравьи-захватчики уничтожили 11 других разновидностей муравьев, которых поселили в этой экосистеме [190] . Также были истреблены все сверчки и кузнечики. Наконец, вторгшиеся муравьи заставили покинуть эту территорию и людей. «Полчища их ползли отовсюду, куда хватало взгляда: на деревьях жалкие остатки листвы, унылые дороги, замусоренные мертвыми листьями, бородатый эколог с отрешенным видом… – так писала об этом газета The New York Times . – На месте райского сада возник ночной кошмар. Воздух и воды наполнились кислотой. Посевы пропали. Множество живых существо погибло. Среди выживших – только безумные муравьи, и их миллионы» [191] . Эксперимент был прекращен с пониманием того, что люди потерпели поражение. Другая униколония муравьев фактически подчинила себе остров Рождества, уничтожив 20 миллионов крабов и немалый процент деревьев и птиц [192] .