Майкл Хорост - Всемирный разум

Другой критерий связан с предпочтением, отдаваемым так называемому командному стилю работы и совместному пользованию информацией. Технология позволяет Тэду и его коллегам, имеющим такое же снаряжение, наладить постоянный обмен и коллективное использование информации на новой основе. Они разработали поисковую программу «Агент памяти» («Remembrance Agent»), которая отслеживает, что именно каждый из них набирает на клавиатуре, а также постоянно сканирует личные заметки в поисках определенных терминов. Если Тэд набирает слово «iPhone», то система находит файлы, в которых оно тоже есть, и выводит их имена в верхней части экрана. Это постоянно напоминает о том, что именно может быть связано с тем или иным текстом. «Командная игра» особенно явно заметна, когда Тэд и его коллеги копируют свои файлы в один каталог, открытый для совместного пользования. В результате каждый из сообщества имеет доступ к внешней памяти любого из его членов. Коллегам Тэда не раз случалось отвечать на вопросы, используя текст, который он только что создал. Для подобных случаев у него есть комментарий: «Пользователь… практически всегда может извлекать информацию из памяти моего устройства, как из памяти своего собственного» [147] .

У каждого из нас есть свои воспоминания. Однако то оборудование, которым обладает Тэд, позволяет ему использовать время, память и информацию в такой мере, которую большинство из окружающих даже не могут представить. И он не играет в глупые игры, стремясь раздуть свое влияние, как это бывает порой с размечтавшимися занудами. Он действительно наращивает свои возможности. Наши показатели IQ, насколько я могу судить, должны быть примерно одинаковыми, но внешняя память, которую он использует благодаря своему изобретению, несравнимо превосходит ту, что есть у меня. Его доступ к групповой памяти эффективнее моего. Мало этого, его доступ к всепланетной внешней памяти заметно быстрее, чем мой. Он – настоящий артист коммуникации, и в этом качестве, как и положено истинному артисту, показывает всем нам, что означает новое понимание человека.

Однако Тэду доступно только то, что члены его группы решат сохранить в письменном виде (или в некоторых случаях – в виде фотографий). Их компьютеры не подсоединены к мозгам. У этих ребят нет прямого доступа к внутреннему состоянию друг друга, не говоря уже о впечатлениях или воспоминаниях. То есть их взаимосвязь в большей мере интеллектуальна, чем эмоциональна. Воспоминания в памяти их устройств эксплицитные – четкие и определенные; они подобны отдельным фактам вроде адреса того дома, где вы жили в детстве. А вот доступа к имплицитной памяти, удерживающей в себе то, что более подразумевается, чем проявляется явно – к воспоминаниям о том, где человек бывал, чему научился или что чувствовал, – у Тэда и его компании нет. Мы могли бы сказать, что оборудование дает ему подобие телепатии , позволяя читать чужие мысли (в виде текстовых заметок). Однако оно не дает ничего от телемпатии – способности ощущать чужие переживания и телесные состояния как свои собственные (как это происходило с придуманным нами полицейским в главе 2). Иными словами, эксперименты Тэда запоминаются и наводят на размышления, но мы должны идти гораздо дальше.

Мы можем регистрировать возбуждение зрительной коры головного мозга с помощью электроэнцефалографии. И видеть, как мозг принимает решения относительно того, складывать или вычитать числа. Мы в состоянии определять, как интенции проявляют себя в лимбической системе. В меньшей мере, но все-таки можем наблюдать, как возникает намерение говорить. А можем ли мы расшифровывать хранящиеся в мозге воспоминания о местах, виденных ранее? Да. можем.

Это было проверено в эксперименте на крысах. Одной из них в гиппокамп – ту часть мозга, которая помогает неокортексу переводить информацию из краткосрочной памяти в долгосрочную, – вживили тонкие электроды. Зверька поместили в лабиринт с приманкой. Крыса двигалась по нему в поисках последней. Возбуждение каждого нейрона в определенном участке зрительной зоны ее мозга регистрировалось посредством электродов, а телевизионная камера вела запись, показывающую точное положение животного в лабиринте. Каждый нейрон, как правило, обнаруживал признаки возбуждения в строго определенном месте – например, когда крыса слева огибала определенный угол или наталкивалась на приманку. Поэтому нервные клетки с подобным типом реакции получили название «нейронов места». Никто их ученых не может сказать, почему некий нейрон «предпочитает» именное данное, а не иное место, или четко определенный объект. Однако для эксперимента это очень важно. Итак, пока крыса бежит по изгибам лабиринта, нервные клетки в ее гиппокампе возбуждаются, образуя уникальный паттерн – схему своей активации. Если заставить ее вновь двинуться по лабиринту в поисках приманки, нейроны снова начнут возбуждаться по примерно той же схеме. Таким образом, мы можем заключить, что гиппокамп кодирует информацию о беге крысы по лабиринту.

Читать дальше