Стив Фридман - Ешь правильно, беги быстро. Правила жизни сверхмарафонца

Конечно, с сыроедением все непросто. Мне нужно было постоянно контролировать, достаточно ли я потребляю калорий. Стало еще сложнее питаться в ресторанах. Когда мы собирались с друзьями и каждый приносил свою еду, тоже были свои сложности. Но зато я стал питаться такой вкусной пищей, какую никогда раньше не пробовал. Переход на сыроедение помог научиться более остро ощущать свежесть пищи: я мог по вкусу моркови определить, когда ее выдернули из грядки.

На своем третьем Western States я попал под атаку других бегунов. Если ты два раза кряду выигрываешь один и тот же забег, ты превращаешься в мишень.

У меня был сильный соперник, Чед Риклефс, взрывавший мир сверхмарафонов своей скоростью. Он говорил, что повиснет у меня на хвосте, а в конце забега «сделает». Я не возражал, пусть бахвалится: когда я был новичком, я и сам такое говорил.

Частично затея Риклефсу удалась. По ходу забега он держался рядом со мной. Он висел у меня на хвосте. Когда я прибавлял скорость, он тоже бежал быстрее. Когда я сбавлял темп, он тоже замедлял бег. Когда на тропу внезапно вышел медведь, я резко остановился, Риклефс остановился тоже (правда, когда я замахал руками на медведя и заорал на него, Риклефс стоял как вкопанный и ничего за мной не повторял). Невероятно, но когда я останавливался отлить, Риклефс делал то же самое. Он был парнем невысоким, в огромных солнечных очках. Когда Дасти встретил нас на Равнине Робинзона, он тут же заявил, что моя «тень» напоминает кузнечика.

– Привет, Кузнечик! – орал Комок Пыли. – Беги свой чертов забег!

Или:

– Эй, Кузнечик, посмотрим, как ты запрыгаешь, когда мы тебя тут бросим!

Не знаю, то ли из-за оскорблений Дасти, то ли потому, что я бежал со слишком высокой для него скоростью, то ли из-за медведя или дикой жары, в которую проходил забег, но Риклефс вскоре после этого отстал и исчез из виду.

Я бежал третьим, вспахивая пыльные тропы и снежные вершины, слушая журчание невидимых ручьев, вытекавших из окружавших нас ледников.

Забег проходил так, как я себе представлял. А потом случился «вынос тела», обычный для Western States, но на этот раз в буквальном смысле этого слова. Я только-только выбежал из небольшого шахтерского городка под соответствующим названием Последний Шанс [20]и по каменистой тропе начал спуск в каньон Дедвуд. Пытаясь ускориться, я перешел на более широкий шаг и ступил в расщелину меж двух камней, скрытую под сухими дубовыми листьями. Раздался щелчок и звук, похожий на звук рвущейся материи или бумаги. И только потом я почувствовал боль. Вместе с болью пришло понимание: это – всё. Это не просто вывих, это порванные связки. Я был на 44-й миле, и бежать нужно было еще 56.

Случись это двумя годами раньше, я бы просто сцепил зубы и продолжил бег. Но сейчас я был умнее. Я лучше знал свое тело. Я лучше знал, что такое сверхмарафон. И, самое важное, знал, что главное не сила, а фокус внимания. Здоровье важно для того, чтобы бегать сверхмарафоны. Но для того, чтобы бегать их хорошо, нужна сила разума.

Во-первых, я позволил себе ощутить боль, почувствовать себя плохо, расстроиться и дать выход эмоциям от неожиданных потерь, которые мы испытываем и в марафоне, и в личных отношениях, и на работе. И пока я спускался милю вниз по тропе, а потом бежал в гору к станции помощи у Пальца Дьявола, до которой было еще четыре мили, мне было плохо, но я продолжал бег.

Во-вторых, я оценил активы и пассивы. Я умру? Я могу опираться на больную ногу? Я ее сломал? Ответами на эти вопросы были: «нет» (или «не прямо сейчас»), «да» (по крайней мере, немного) и «нет». Иногда для определения степени повреждения и того, усугубится ли оно, если ты продолжишь движение, нужны врач или медсестра. Но у меня уже был кое-какой опыт в этом плане. Я прикинул, что особой опасности не было.

В-третьих, я оценил, что можно сделать, чтобы улучшить ситуацию. Остановиться и приложить лед – не выход. Отчасти потому, что это заняло бы много времени, а его у меня не было. Но, главное, я знал, что когда лодыжка опухнет, это принесет некую стабильность. Само воспаление станет естественным гипсом. Я знал, что будет очень больно, но также знал, что смогу эту боль выдержать.

И, наконец, нужно было отсечь все спутанные мысли и эмоции: «Почему это случилось?», «Сейчас будет очень больно», «Как можно в таком состоянии продолжить бег?», «задвинуть» их в самый дальний уголок разума, откуда они перестанут меня доставать. Один из способов справиться со всем – просто сфокусировать внимание на задачах текущего момента и позитивных сторонах сложившейся ситуации. Задачи – участить шаг и мягко приземляться на ноги. Позитивный момент – боль в ноге помогла отключиться от ощущения общей усталости, жажды и иных болей, непременных спутников Western States.