Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Синтез Йоги – III

Эта полная самоотдача должна быть главной опорой садхака, потому что это единственный способ, не считая полной неподвижности и отказа от любой деятельности (чего необходимо избегать), с помощью которого можно обрести абсолютный покой и бесстрастие. Нельзя допускать, чтобы упорно сохраняющееся беспокойство, ашанти ( aśānti ), и то продолжительное время, которое необходимо для избавления от него и обретения совершенства, сами становились причиной уныния и нетерпения. Беспокойство приходит, потому что что-то в природе откликается на него, и его возвращение помогает выявить скрытый дефект, усилить бдительность садхака и вынудить его прибегнуть к более неуклонному и просветленному воздействию воли для избавления от этого дефекта. Если беспокойство выражено слишком сильно, чтобы справиться с ним, ему нужно позволить пройти и не допускать его возвращения благодаря большей бдительности и настойчивости одухотворенного буддхи. Упорно продолжая такую практику, мы обнаружим, что волнения и беспокойства теряют свою силу, делаются все более и более внешними и краткими, и, в конце концов, в существе воцаряется покой. Этого правила следует придерживаться до тех пор, пока главным инструментом является буддхи; когда же супраментальный свет овладеет умом и сердцем, в них уже не сможет возникнуть беспокойства, печали или волнения, ибо он принесет с собой озаренную силу духовной природы, в которой этим состояниям нет места. В ней будут присутствовать лишь вибрации и эмоции блаженной ( ānandamaya ) природы божественного единства.

Этот покой, установившийся во всем существе, должен сохраняться в любой ситуации – болеем ли мы или здоровы, наслаждаемся или испытываем боль (даже сильнейшую физическую боль), окрылены удачей или подавлены неудачей (как своей собственной, так и тех, кого мы любим), переживаем счастье или несчастье, подвергаемся хвале или поруганию, удостаиваемся чести или бесчестия, сталкиваемся со справедливым или несправедливым отношением к себе, – не нарушаясь ничем, что обычно затрагивает человеческий ум. Если мы повсюду видим единство, если мы понимаем, что всё приходит к нам по божьей воле, видим Бога во всем – как во врагах (или, скорее, тех, кто являются нашими противниками в игре жизни), так и в друзьях, как в противостоящих и препятствующих нам могуществах, так и в помогающих и благоприятствующих нам могуществах, во всех энергиях, силах и событиях, – и если, кроме этого, мы можем почувствовать, что ничто не отделено от нашего «я», что весь мир един с нами, находясь внутри нашего универсального существа, тогда уму и сердцу становится намного легче занять такую позицию. Но даже до того, как мы достигли этого универсального видения или смогли прочно утвердиться в нем, мы должны, используя все доступные нам силы и средства, неизменно настаивать на установлении этой пассивной и активной уравновешенности и покоя. Даже какое-то приближение к этому, alpam api asya dharmasya , является огромным шагом к совершенству; добиваясь первичной устойчивости этого состояния уравновешенности и покоя, мы начинаем обретать совершенство, дарующее свободу; когда же оно становится постоянным и неизменным и охватывает все наше существо, это является надежной гарантией быстрого развития всех остальных элементов совершенства. Ибо без абсолютного и всеобъемлющего покоя у нас не будет прочной основы, а его недостаток будет приводить к постоянным падениям на уровень желания, эго, двойственности и неведения.

Как только мы достигаем этого покоя, витальное и ментальное предпочтение утрачивает свою силу, нарушающую состояние уравновешенности, и остается лишь как поверхностная привычка ума. Витальное согласие или отказ, большая готовность встретить скорее это , а не то событие, ментальное принятие или непринятие, предпочтение этой более близкой, а не той более далекой мысли или истины, настаивание на этом , а не на том начинании, ведущем к этому , а не к тому результату, становится поверхностным механизмом, все еще помогающим нам понять, куда Владыка нашего существа собирается направить или в данный момент направляет Шакти. Но все это утрачивает беспокойный характер сильной эгоистической воли, труднопреодолимого желания, упорного предпочтения. Эти внешние реакции могут какое-то время сохраняться в ослабленной форме, но по мере того, как покой бесстрастия нарастает, углубляется, становится более основополагающим и незыблемым, гхана ( ghana ), они исчезают, перестают влиять на ментальную и витальную субстанцию или могут лишь изредка затрагивать поверхность наиболее внешнего физического ума, будучи не в состоянии проникнуть внутрь. В конце концов, даже эти рецидивы, эти волнения, возникающие на поверхности, у врат ума, прекращаются. Тогда у нас может возникнуть ясное восприятие и реальное переживание того, что все в нас делается и направляется Владыкой нашего существа, yathā prayukto’smi , tathā karomi , – во что прежде мы лишь твердо верили или о чем непрестанно думали, иногда чувствуя или смутно прозревая божественную деятельность позади изменений нашей индивидуальной природы. Теперь мы можем ясно видеть, что все движения определяются Шакти, божественной силой в нас, подчиняющейся указаниям Пуруши, и хотя, вне всякого сомнения, они все еще остаются личностными, облеченными в более низкую и ограниченную ментальную форму, они перестают быть преимущественно эгоистичными и несовершенными, явно и сильно искаженными. После этого нам необходимо подняться на еще более высокую ступень. Ибо совершенное действие и восприятие должны определяться не ментальными или витальными предпочтениями, а озаряющей и вдохновляющей духовной волей, являющейся силой Шакти, которая становится непосредственным и подлинным источником наших действий. Когда я говорю, что мне поручена определенная работа, что я действую, я все еще привношу в свою деятельность ограничивающий личностный элемент и реакцию ума. Но это Владыка намерен осуществлять свои труды, используя меня как свой инструмент, следовательно, во мне не должно быть ни ментального, ни какого-то иного предпочтения, способного ограничить, вмешаться или стать причиной несовершенной работы. Ум должен стать безмолвным светлым проводником откровений супраментальной Истины, а также Воли, пребывающей в свете этой Истины. Благодаря этому наша деятельность станет деятельностью этого высочайшего Бытия и Истины, а не некой ограниченной или искаженной интерпретацией ума. Любые ограничения, избирательность или зависимость будут условиями, которыми Божественное намеренно ограничивает самого себя в индивидууме в данный момент времени для осуществления собственного замысла, а не результатом связывающих, окончательных и невежественных установок ума. Мысль и воля будут тогда исходить из сияющего Бесконечного и облекаться в форму, которая не исключит других форм выражения, а скорее, укажет им их точное место относительно себя, объемля или даже трансформируя и превращая их в более великие формации божественного знания и действия.