Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Письма о Йоге – II

У жертвоприношения всегда есть моральная и психологическая ценность. Ценность эта всегда одна и та же, независимо от причины, по которой совершается жертвоприношение, если, конечно, человек приносящий жертву, верит в истину, справедливость или правоту своего дела, иными словами, придает ему особую значимость. Если же человек знает, что приносит жертву ради неправого и недостойного дела, то все зависит от мотива и духа, в котором совершается жертвоприношение. Бхишма, сознательно идя на смерть [52]ради дела, которое он считал несправедливым, действовал, подчиняясь чувству личного долга. В прошлом так поступали многие, а моральная и духовная ценность их поступков состоит в благородстве их мотивов, независимо от дел, в которых они участвовали.

Что касается второго вопроса относительно смысла слова «жертва», то человек ничем не жертвует, если отказывается от того, что не ценит. Исключением будет только тот случай, если ему придется претерпеть лишения, нарушить социальные запреты, подвергнуться общественному осуждению или как-то иначе заплатить за свое освобождение. Тем не менее могу сказать, что, даже не будучи бессердечным и равнодушным, человек может быть настолько захвачен духовным призывом или стремлением участвовать в великом деле на благо человечества, что по сравнению с этим семейные и другие узы уже ничего для него не значат и он с радостью готов все оставить, не чувствуя душевных мук и угрызений совести, чтобы следовать указаниям Голоса свыше.

Однако, с духовной точки зрения, слово «жертва» имеет другое значение – оно уже означает не столько отказ от того, что было дорого, сколько предложение самого себя, всего своего существа, разума, сердца, воли, тела, жизни, поступков Божественному. Первоначально этот термин означал «освящать или делать священным» и употреблялся как эквивалент санскритского слова «яджня» ( yajña ). Когда Гита говорит о «жертвоприношении знания», то она имеет в виду не отказ от любого знания, а обращение всего разума к Божественному в поисках истинного знания и посвящение всего себя через знание Божественному. То же самое имеется в виду под посвящением или принесением в жертву своих трудов. Мать где-то писала, что духовное жертвоприношение по самой своей природе проникнуто радостью и не является чем-то тягостным и болезненным. Очень часто ищущий, вступив на духовный путь, не в состоянии сразу разорвать старые связи и отказаться от прежних обязательств. Но от него этого и не требуется —нужно лишь позволить, чтобы духовное стремление становилось в нем все сильнее, пока внутренне он не станет полностью готов к духовной жизни. Многие, конечно, способны бросить все и раньше, так как чувствуют, что разрыв всех связей – это их единственный шанс, и этим людям иногда приходится проходить через период внутренней борьбы. Но боль и борьба не являются главной отличительной чертой духовного самопожертвования.

Это означает лишь, что ваше жертвоприношение все еще носит ментальный, а не духовный характер. Когда ваше витальное существо оставит свои желания и удовольствия, когда оно принесет себя в дар Божественному, тогда и начнется настоящая Яджня. Упоминая Гиту, я имел в виду, что европейский смысл слова «жертва» не совпадает со смыслом слова «яджня» или «жертвоприношение» в таком выражении, как «жертвоприношение трудов». Приношение своей деятельности в жертву не означает прекращение вообще всей деятельности ради Божественного, так как в этом случае ни о каком «жертвоприношении трудов» речи быть не может. Равно как и «жертвоприношение знания» не означает, что вы должны с мучительными стараниями и решительно выбросить из головы все знания и превратиться в полного идиота, опять-таки ради Всевышнего. Жертвоприношение означает внутреннюю отдачу себя Божественному, и настоящее духовное жертвоприношение всегда наполнено радостью. А если нет, то это показатель того, что человек лишь пытается подготовить себя для настоящей Яджни, которая еще и не началась. Страдания и борьба возникают потому, что ваш разум борется с виталом, этим упрямым животным, чтобы оно позволило принести себя в жертву. Если бы ваша духовная (или психическая) воля была более активна во внешнем сознании, то тогда вы смогли бы без сожаления бросить в Огонь гхи [53], масло и творог [54]и у вас не возникло бы искушения лизнуть их напоследок. Тогда бы единственной трудностью для вас стало достижение полного нисхождения богов в ваше собственное существо (что, конечно, происходит постепенно, в процессе упорной работы), а не сожаление по поводу утраченного гхи. Кстати, вы действительно думаете, что Мать или я, или другие люди, избравшие духовную жизнь, никогда не испытывали радостей обычной жизни, и что только поэтому Мать говорила о радости принесения себя в жертву Божественному и утверждала, что именно этим чувством проникнуто истинное духовное жертвоприношение? Или вы предполагаете, что сначала мы долго горевали об утраченных радостях жизни и лишь позднее почувствовали радость от совершенного духовного жертвоприношения? Конечно же, нет – мы, как и многие другие, не испытывали никаких трудностей, оставляя все, что мы считали нужным оставить, и ни о чем не сожалели впоследствии. Ваше правило, как и любое жесткое правило, нельзя распространить на все случаи.