Кристель Петиколлен - Я слишком много думаю. Как распорядиться своим сверхэффективным умом

В соответствии с этой глобальной мыслью, разветвленной и ассоциативной, каждый предмет связан с какой-то страницей жизни. «Да, этот старый свитер с катышками никуда не годится, но я никак не могу его выбросить. Я же надевала его на концерт “U2”. И еще он был на мне в тот день, когда Жюльен впервые меня поцеловал!» Это может вызвать улыбку, но на самом деле свитер давно уже стал священной реликвией.

С точки зрения «нормально мыслящего», такие рассуждения – неуместный и даже преувеличенный сентиментализм. Когда человек приписывает местам и вещам душу, это смахивает на детский анимизм. Анимизм – вера в одушевленность природы, где все управляется некой духовной сущностью или душой. То есть, это примитивная форма любой религии. Здесь речь идет о чувстве священного. Для сверхэффективных каждая вещь достойна уважения и внимательного отношения.

Этот концепт, относящийся как к людям, так и к поступкам, пропитывает менталитет некоторых восточных стран, где превалирует правое полушарие. Там любой шаг, связанный с повседневной жизнью, превращается в ритуал. На Востоке, до европеизации, было великое множество священных, унаследованных от предков, ритуалов, которые казались западным людям глупыми и бесполезными. Например, европейцы до сих пор с презрением относятся к низким поклонам, считая их «преувеличенной вежливостью». А ведь это жест взаимного уважения и внимания, он создает атмосферу конструктивной беседы!

В Японии даже чаепитие возведено в ранг сложнейшей церемонии. Сверхэффективные, столь закрытые по отношению к нормам западного социума, могут оказаться очень восприимчивыми к восточным ритуалам. Им близко такое утонченное выражение уважения. Ведь совершенно очевидно, что когда вы вкладываете душу в какие-то свои повседневные действия, специально уделяете этому время и внимание, вы делаете свою жизнь более насыщенной. Чай, который вы дегустируете согласно японскому ритуалу, имеет ни с чем не сравнимый вкус. А значит, если человеку хочется жить в мире, гармонии и уважении, нельзя говорить об эмоциональной незрелости, как раз наоборот: это говорит о великой мудрости.

Левополушарным потребность в любви, которую испытывают сверхэффективные, кажется чрезмерной и неуместной. Она действительно безмерна. Сверходаренных детей часто называют прилипалами: вечно они держатся за мамину юбку. Отсюда родилась идея, что они эмоционально незрелые. «Нормально мыслящие» принимают темпераментные проявления чувств за эмоциональную пустоту и объясняют их потребностью наполнить себя любовью. Сверхэффективные и сами в это верят, потому что им регулярно об этом твердят. Все говорит о том, что они эмоционально зависимы и им сильно не хватает любви. Впрочем, это связано с ложной сущностью, идентификационной пустотой и чувством обмана.

А между тем, это самая серьезная и досадная ошибка в понимании механизма любви у сверхэффективных, потому что на самом деле все наоборот.

Правополушарные переполнены любовью, и их непреодолимо тянет делиться ею.

Если бы сверхэффективным не хватало любви и им хотелось бы получать ее от других, они не могли бы прожить с нарциссическими извращенцами и дня. Как раз наоборот. У них столько нерастраченной любви, а извращенцы настолько пусты! Я даже думаю, что в первое время «Нарциссы» оказывают сверхэффективным услугу, опустошая их чрезмерные запасы любви.

Одна из моих сверхэффективных пациенток недавно подтвердила эту мысль. Она рассказала, что в начале любовных отношений ее друг, большой манипулятор, оказался весьма проницательным: он подписывал свои письма так: «Твой поглотитель любви».

Сверхэффективный почитает своим долгом и счастьем наполнить любовью сосуды манипулятора. И, дав столько любви, сколько тому требуется, он чувствует умиротворение от выполненной миссии. А поскольку у нарциссических извращенцев эмоций нет, то и сосудов, куда бы изливалась любовь сверхэффективных, тоже нет. Любовь льется впустую. Случается, что в течение двадцати, даже тридцати лет сверхэффективные отдают, ничего не получая взамен. Можно подумать, что запас их любви неиссякаем, настолько удивительна их способность любить. Где же они берут силы, чтобы в условиях эмоциональной пустыни и плохого к себе отношения оставаться оптимистами, любящими и динамичными?

Сверхэффективные часто делятся со мной своими воспоминаниями. То их настигнет ностальгия по какому-нибудь месту или событию из далекого прошлого, то всплывет в памяти образ чистой любви, когда-то наполнявшей их сердце. Это воспоминание для них болезненно: на глазах выступают слезы. Они знают, что где-то есть неизъяснимая, яркая, восхитительная любовь. Однако их навязчивая ностальгия напрасна, потому что место это существует лишь в их сознании.