Алексис Сойер - Таинства кулинарии. Гастрономическое великолепие Античного мира

Плодородная земля, которую населяли иудеи, обеспечивала их огромным разнообразием отличных продуктов питания. Те, что они потребляли в наибольшем количестве, и те, упоминания о которых мы находим в священных писаниях, – это хлеб, мука, ячмень, бобы, чечевица, вино, изюм, фиги, мед, сливочное и растительное масло, мясо овец, быков, откормленных телят и многое другое.

Жир животных, принесенных в жертву, предназначали Богу, но за этим исключением евреи могли свободно пользоваться им. Они высоко ценили этот продукт, и когда желали молвить слово о богатом пире, то называли его «пиром жирных животных». «Тот, кто любит вино и растительное масло, – говорит Соломон, – не будет богат».

Чрезвычайная простота большей части библейских трапез не должна склонять нас к предположению, что евреям были абсолютно чужды вдохновляющие идеи веселых застолий. «Ежедневной провизией Соломона были 30 мер муки тонкого помола и 60 мер муки крупного помола, десять жирных быков и двадцать быков с пастбищ, сотня овец, помимо самцов оленя и косули, лани и откормленной домашней птицы».

Этому простому народу не были чужды застолья по самым разным поводам, которые, в соответствии с его безыскусными манерами, ассоциировались с празднованием религиозных торжеств, грустными или радостными событиями, свадьбами или трауром, победами или бедствиями.

Греки и римляне, искусные мастера хорошо жить, рано пришли к пониманию того, чем необходимо обеспечить себя для поддержания жизни. Аврелий сказал Флавию: «Позаботься прежде всего о том, чтобы рынки Рима хорошо снабжались. Люди веселы и спокойны, когда как следует накормлены. Ничего нет важнее этого». Это замечание гораздо мудрее и глубже, чем может показаться.

В Афинах рынки посещали особые чиновники, которые занимались лишь тем, что позволяли каждому гражданину покупать и держать в своем доме количество провизии, необходимой на год.

Римские эдилы выполняли примерно такую же функцию. Префект города был наделен властью упорядочения работы рынков, а префект, ведавший запасами провианта, контролировал продажу хлеба, мяса, вина, рыбы и всех остальных продуктов, которые требовались для пропитания богатых или бедных плебеев.

В течение долгого времени в Греции и Италии единственным очарованием трапез было то, что они давали возможность проявить доброе гостеприимство, которое так своеобразно описал Аполлодор: «Как только друг перешагивает через порог хозяйского дома, привратник принимает его с улыбкой на лице, собака тотчас же выходит навстречу и ластится к его ногам, приветливо помахивая хвостом, а затем кто-нибудь выбегает и, не дожидаясь просьбы, усаживает гостя». Этот последний штрих особенно очарователен.

Но впоследствии они стали гораздо больше почитать бога добрых пирушек, чем Юпитера Гостеприимного, а веселый Комус повсюду сделался самым популярным божеством. Один из древних описывает его следующим образом: «Его видно у двери в апартаменты, сообщающиеся с банкетной залой. Улыбающееся лицо свежо, кругло и румяно, голова украшена венцом из роз, и он спит стоя. Левая рука покоится на тирсе, но во сне он выпускает его, пошатывается и вскоре роняет факел».

Греки пылко поклонялись этому богу в ту эпоху, когда Рим еще гордился своей исключительной трезвостью. После битвы при Книдосе, примерно за четыре века до нашей эры, Конон дал пир всем афинянам. Его прославленный современник, красавец Алкивиад, победитель Олимпийских игр, устроил великолепное пиршество для многочисленных зрителей, которые рукоплескали его триумфу.

Языческие храмы часто оглашались звуками музыки, песнопений и танцев, которые всегда сопутствовали религиозным пирам. Эти застолья в честь бессмертных, должно быть, не имели отношения к истинной вере, поскольку веселье обычно перерастало в чистейший блуд.

Покорение Азии стало для римлян судьбоносным. Их грубая невежественность уступила изнеженности покоренных. С того времени эпикурейцы Италии изучали только одно – гастрономические удовольствия и поклонялись только одной богине – Виктуа, защитнице пищи и владычице стола.

Роскошь становилась все более ужасающей. Примерно за сто лет до н. э. римляне не стыдились платить 50 динариев (или 1 фунт 16 шиллингов) за молодого откормленного павлина, по крайней мере 3 динария (больше 2 шиллингов) за дрозда, а век спустя 4 тысячи сестерциев (36 фунтов) – за пару жирных голубей.