Роузи Кукла: Разочарование разбуженной девочки

Утром меня будит мамин звонок. Она просит меня подойти к ней на работу, часам к десяти.

— Да, и пожалуйста, доченька, оденься скромнее, а не так как в прошлый раз. У нас комиссия, проходим аттестацию.

А потом добавляет.

— Председателем комиссии Ада Антоновна. Ты помнишь, я тебе говорила. Хочу тебя с ней познакомить. Поговорите. Она человек интересный и грамотный. Хочу, чтобы она тебя прощупала насчет института. Пообщайся. Тебе это будет полезно.

Ада Антоновна это мамин кумир. Мама с ней все время поддерживает профессиональные отношения от своей учебы в мединституте и так по жизни. Ада вела ее альтернатору и дала ей хорошую аттестацию. Вот и сейчас, она ее ждала и рада тому, что та председатель комиссии. Я это все понимаю. Может и правильно, но что-то в этой встречи чувствую подспудное. Наверняка мама ей обо мне все наговорила. А, собственно, что? Ну, что я такая, с мальчиками не дружу, что мне приятнее с девочками, а может и так, что я лесбиянка! Это понятно. Ну и, что я способная, но не управляемая и еще что-то в том, же духе.

Я надела деловой костюм и вовремя появляюсь в ее кабинете, где застаю их обоих за беседой. Мама сразу же меня представляет.

— А вот и моя доченька! Надюшка!

— Здравствуй милочка! Да, ты же уже настоящая баба! А то все доченька, доченька. Она мне сразу нравится.

— Да ты не обижайся, я знаю, что грубая я. Сама понимаешь, такая профессия и все время «Ножки шире, девочки, шире, расслабься»! Будто от этого у них там все сразу вернется и станет, как у маленькой девочки. — Смеется. Смеемся и мы. Причем, искренне.

— Ты, знаешь, милочка, у меня даже физиономия стала на эти вульвы похожая. Всю жизнь в них копошусь, будто другого занятия, для такой глупой бабы, как я, в этой жизни нет. Вот, смотри, какая я вся морщинистая, ну прямо как.. — И дальше она переходит на латынь. — Опять все смеемся.

Да, грубая, но это я вижу, для нее, как рабочая одежда. За ней она укрывает свою тонкую и чувствительную натуру. А так она тетка классная. Интересно, сколько же ей лет?

Ну, а потом мама выходит и мы с Адой, так она просит себя называть, беседуем. Это потому Ада, что она человек верующий. Говорит, что как назвали человека родители, при рождении, так с этим именем и надо жить. И без всяких там, отечеств. А то, что же получается, как артист или писатель, так с именем и фамилией, а мы все простые смертные так и должны по жизни, еще эти отечества таскать. Скажите, пожалуйста! Не честно это. Ведь так?

За несколько часов я узнаю от нее очень многое интересное. Она действительно очень интересный человек и с ней так легко и свободно общаться. Какое-то время, я вместе с мамой и Адой, обходим кабинеты и общаемся с пациентками и сотрудниками. Она ведет со мной себя так, будто я, в самом деле, медик. Даже вопросы задает и слушает очень внимательно мои ответы. Все разговоры старается вести на латыни. Вижу, что ей это нравится. Нравится, что я соображаю, понимаю, о чем идет речь, что могу сама правильно соображать при осмотре рожениц. Но я понимаю, что это общение ее отрывает от дел и мне пора. Прощаемся. Но перед этим мы с ней беседуем в мамином кабинете. Я заварила ей чай, как она просила. Крепкий, горячий. Сидим почти напротив друг дружки, хлебаем чай и она не спрашивает, а как бы рассуждает вслух.

— Это, что же? Тебе школу заканчивать и к нам в мединститут. Ты поступишь и так. Ничего для тебя делать не буду. — Видит мое удивление, и даже растерянность.

— Это я так шучу, милочка. Конечно же, я все для тебя сделаю и попрошу коллег, тем более они очень многие маму твою знают. Вместе учились или работали, так, что будем считать, что с этим ты справишься быстро. А вот, как со всем остальным? — Я чувствую, что краснею.

— Ну, что ты, милочка, что ты? Ты, что же думаешь, что я дура такая, старая и не понимаю. В чем, в чем, а в бабах я понимаю почти все. Хотя, если уж честной быть до конца, мы самые непонятные и не предсказуемые. И то нам надо и это. То влюбляемся, то разочаровываемся. Не постоянные, ветреные, и вдруг, как запнемся, влюбимся до без памятства. Идеальное отвергаем и можем умереть от страсти к несовершенному. Уже сколько по этому поводу извели бумаги, сколько теорий придумали, а все равно до конца нам себя не понять. А знаешь, почему? Потому, что не дадено! Им не дадено. Особенно, что касается секса. Это Он, нам бабам, такие рецепторы придумал, что мы своего партнера буквально за тридцать секунд можем почувствовать и либо принять, либо отвергнуть. Вот так, по взгляду, по запаху, по-звериному. И что еще, дал нам, так это бабское чутье, такое, что мы ведь способны буквально неосознанно, душой и сердцем это почувствовать. Не осознано выбрать того, кто нам нужен. Да, да, милочка. Не мужики, а мы, бабы делаем выбор. Так им задумано. Так в нас заложено. И что интересно, если ты сможешь слышать свой внутренний голос, то никогда и не ошибешься. Проверено. Сама, ведь, через все в жизни прошла. А сколько перевидала, чего наслышалась? Ты, знаешь, мне книгу хочется об этом, бабском выборе написать. Уже и садилась, да все откладывала. А потом, если я все по полочкам разложу и опишу, так и выбора то и не станет. Прочтешь и раз, как по книге, того, кто нужен и прихватишь. Не интересно жить станет. Но это я шучу. Никто такой книги не напишет и если и пишут, то по заданию КГБ. — Смеется.