Анна Минег - Научи любить

– Ты что? Вот дура! Видишь, я даже не могу повернуться! Болит и ломит – сил нет! Спасай!

Та на него и ну – спасать! Сначала даже отлегло – после баньки, да ещё при таком желании супруги! А потом – снова накатило! Схватил её дядюшка за пышные бедра и давай насаживать на свой член! Ну прямо немецкая швейная машинка марки «Зингер»!

И тут случился у него первый рекорд – продержал он этот марафон целых пятнадцать минут. Аж спину заломило! Не знаю, сколько раз супруга закатывала глаза в экстазе, а вот дядюшка кончил нехило! Член дернулся в последний раз, выбрасывая невесть откуда взявшуюся жидкость и … – остался в прежней боевой стойке!

Жена крайне изумилась такому повороту событий, но делать нечего – не часто выпадает такой праздник! Еще отпрыгала на «боевом коне» минут пять. На большее не хватило – с парной баньки да после трудового дня. Пошла было к своим кремам да мазям. Не тут-то было! Дядюшку припекает так, что хоть головой о стенку бейся!

Сильно встревожилась супруга Кузьмичева таким поворотом, но делать нечего. Попыталась, намочив полотенце холодной водой, остудить неуемный аппарат мужа, да куда там. Давай остужать ртом да помогать руками. От такой ласки любой мужик и пары-тройки минут не продержится. Только у дядюшки – форс-мажор, таблетки ещё больше силу набрали. Устала женщина.

– Всё, – говорит, – скорую помощь вызываю!

– Какая скорая помощь?! – взвыл дядя. – Давай, продолжай работать! Ещё раз кончу, может, полегчает!

Отработала супруга минут пять, и что её проняло?

– Ах ты чертов кобелина! Я, всю жизнь прожила с тобой, так и ни разу до конца толком не трахнутая! А ты к другим бабам с вот таким стояком нырял! Ну, я тебе устрою!

А надо отдать должное супруге моего дядюшки. Знала она о похождениях своего благоверного! Знала и прощала. Может, потому что из четверых ликвидаторов аварии он один остался в живых?

– Лежи, – погрозила пальцем супругу, – будет тебе скорая сексуальная помощь!

И ушла куда-то. Лежит, тот, охает да стонет. Погладит руками свой член, а тот дрожит от напряжения. Тут не до смерти. Слышит – женские голоса, вроде как.

И точно! Заходит в комнату супруга и соседка, та, что слева. Дядька вроде как ненароком, по-свойски так, захаживал к ней на огонек. А потом и вовсе, по-простецки, где-нибудь на сеновале или в баньке, быстренько да в азарте, тешил свою похоть. Да и соседушка тоже была не против задрать перед ним подол своего платья.

– Вот, смотри, как его скрутило! Сама не знаю, что с ним! Давай, помогай, я уже устала.

Та ни в какую!

– У меня ничего, говорит, с ним не было! Это все сплетни нехорошие!

– Ты вот что, соседушка! Перестань предо мною хвостом крутить! А то я как намотаю твои патлы на руку да отхожу скалкой по заднице твоей, которую ты перед моим супругом не раз задирала! Видишь – неладно с ним что-то! К врачам везти – сраму не оберешься! Помогай, по-хорошему прошу! – И ушла.

У соседки – глаза от изумления, словно два чайных блюдца. Тут и дядюшка взмолился:

– Выручай, а то яйца лопнут!

Та, недолго думая, оседлала дядькин член. У неё тоже сексуальная голодовка приключилась – муж третий месяц толком не просыхает от водки, даже рукой ей по заднице не хлопнет.

Прыгает на соседе без зазрения совести.

– «Да черт с ними, – думает, – пусть сами потом разбираются! Сама привела, сама заставила, а этот тоже хорош! Плакался – умирать буду, а две бабы за раз не могут ублажить!»

Тут чистая комедия – заходит жена, с подносом, чай, варенье, ложечки на три персоны.

От неожиданности соседушка замерла словно кот, которого застукали с куском ворованного сала.

– Давай, давай, молоти! Мне муж здоровым нужен! А ну как его стоячка замучает? На-ка вот, чайком побалуйся!

И эти две мегеры так быстро поняли друг друга!

Жена сидит, кремом своим что-то на лице рисует, соседка скачет на дядьке да ещё изредка чаек прихлебывает! А тому уже не до стыда и не до секса. Закатил глаза и улетел куда-то. Это мне он сам потом рассказывал, посмеиваясь да подшучивая над собой:

– Нырнул словно в темную тучу, только слышу – вроде голоса и такой противно-резкий запах. Очнулся – две голые бабы суетятся рядом! Ну, думаю, точно на том свете! Только почему бабы? Может, это черти так вырядились? А они, эти бабы, меня усаживают, подушки под спину подкладывают и чем-то напоить норовят. Чем они там у себя в аду народ опаивают? Дай, думаю, – хлебну! И знаешь, племяш, оказалась – чистая вода! Никогда ничего вкуснее не пил! Чувствую – вроде как отлить хочется, а вот чем – это не чувствую! Нет, какое-то болезненное ощущение на своем конце чувствую, только он вроде как обмотан тряпицей и пощипывает там немного. Веришь – я чуть не взвыл – кастрировали, гады! А сам соображаю: ни рукой, ни ногой пошевелить не могу. Только сердечко нехорошо стучит – тук, тук, тук! И тут эти бабы чего-то мне на руку прилаживают, а голосов мне не разобрать, узнать их не могу.