Рэдклифф - Маскарад любви

– Так, стоп, отмотай назад. Опиши ее снова, – внезапно потребовала Гейл.

Припомнив, как Хейдон Палмер стояла, прислонившись к дверному косяку, и без малейших усилий излучала мощнейшую харизму, Оден неожиданно залилась румянцем и стала с трудом подбирать слова.

– Она примерно моего возраста, очень… красивая. Лицо волевое, резко очерченное. Черные волосы, темные глаза с выразительным взглядом. Выше меня, в хорошей форме, худая. Глубокий голос, такой, знаешь, очень приятный и сексуальный.

– Боже, из-за тебя я возбуждаюсь, – выдохнула Гейл.

– Да ты из-за всего возбуждаешься, – рассмеялась Оден. – Но она правда потрясающая.

– Не дразни меня, я страдаю, – Гейл потешно изобразила свои мучения.

– Как насчет… как там ее, Лилит?

– Она приходила на прошлой неделе.

– И тебе уже снова неймется?

– Я вас попрошу! – добродушно возмутилась Гейл. – Ты вообще знаешь, какой это ад – быть хирургом-ординатором? Мне просто нужно унять весь этот стресс каким-нибудь маленьким весельем.

– Слово «веселье» к Хейдон Палмер совершенно не подходит. – На мгновение Оден снова представила темноволосую девушку и какой та могла быть – целеустремленной, требовательной, решительной. В ее глазах светилась страсть, когда она говорила о новом подразделении. Но веселье? Для этого в ней не было места. – Она выглядит такой сосредоточенной и несгибаемой.

– Высокая, темноволосая, красивая и-и-и страстная. Похоже, она произвела на тебя впечатление, – заключила Гейл, вздернув бровь. Это что-то новенькое, причем во всех смыслах.

Оден заерзала и пожала плечами. Она по-прежнему не понимала, что значат все эти эмоции, которые пробудила в ней издательница. Так непривычно, что кто-то столь сильно подействовал на нее за короткую встречу.

– Забавно, – задумчиво произнесла Оден, – мы провели вместе совсем мало времени, но у меня такое чувство, будто мы с ней проговорили несколько часов.

– М-м-м, – протянула Гейл и встала к холодильнику за газировкой. – Хочешь чего-нибудь?

– Что? – Оден полностью ушла в воспоминания о Хейдон Палмер. – Нет, спасибо.

– Итак, – продолжила Гейл, усевшись на место, Шейлок снова запрыгнул к ней на колени, – она лесби?

– Понятия не имею. Откуда мне знать? – От смущения Оден покраснела вновь. – Мы не говорили с ней на личные темы.

– Ну, все-таки лесбийские романы. – Гейл попивала газировку и внимательно наблюдала за подругой. Ей еще никогда не доводилось видеть, чтобы Оден была настолько выбита из колеи и столь возбуждена. Только не вечно спокойная, организованная Оден, которая всегда держит себя в руках. – Наверняка это что-то значит.

– Ничего это не значит. Она же издательница, ладно тебе!

– Ну-ну, – фыркнула Гейл. – Мы же прекрасно знаем, на лесбийских романах много не заработаешь. Хватит тебе, Оден, это же нишевый рынок. Не представляю, чтобы кто-то разбогател, издавая немейнстримовую литературу.

– Может, для нее главное не в том, чтобы разбогатеть! – возмутилась Оден, изумляясь, с чего это вдруг она защищает Хейдон Палмер, которую толком не знает. Сбавив тон, она закончила: – Возможно, она просто хочет издавать хорошие книги независимо от.

– Да, все может быть, все может статься, – согласилась Гейл. – А она знает, что ты не лесби ? – словно между делом спросила она.

– Это же собеседование. Она бы и не спросила о таком, – натянуто ответила Оден. Пытаясь скрыть свою неуверенность, девушка стала переставлять солонку и перечницу на скатерти в красно-белую клетку, избегая слишком наблюдательного взгляда подруги. Даже спроси она у меня об этом, что бы я ей ответила? Что не знаю, кто я? Что почти ничего о себе не знаю?

– Я лишь подумала, что она, возможно, намекнула на это, учитывая, с чем ты будешь работать. – Чувствуя, что подруге не по себе, Гейл легонько погладила Оден по пальцам. – Прости, я не хотела давить на тебя.

– Все в порядке, – с улыбкой сказала Оден, – хотя именно этого ты и хотела. Только потому, что я не сплю с каждым встречным-поперечным…

– Точнее, ни с кем.

Оден вздохнула.

– Просто еще не было подходящего случая, понимаешь?

– Если ты дожидаешься колоколов или грома небесного, то так и прождешь до скончания века. – Гейл с непритворным огорчением взглянула на подругу. – Од, девственниц старше двадцати уже в принципе не осталось. Ты же практически вымирающий вид.

Смутившись, Оден отвела взгляд.

– Перестань.

– Я лишь хочу, чтобы ты наслаждалась жизнью, моя хорошая, – тихо сказала Гейл. – Когда видишь то, что вижу в больнице я, начинаешь ценить время как никогда.