Юлия Безбородова - Элис

– Доброе утро, сокровище. Я готовлю вафли.

– Опять углеводы… – недовольно пробурчал Альберт. – Элис, я же хотел похудеть.

«Тогда перестань объедаться на ночь, пить пиво и займись наконец спортом», – парировала про себя Элис, но вслух жаловаться не стала. Вместо этого она картинно закатила глаза, пользуясь тем, что стоит спиной к мужу.

– От одной вафли хуже не будет, – примирительно сказала Элис.

Альберт не стал спорить и налил себе кофе. Сев за стол, он нацепил на нос очки и с важным видом развернул газету. Элис достала из шкафа вафельницу и залила ее тестом, стараясь не обращать внимания на то, с каким оглушительным треском Альберт переворачивал страницы, слюнявя указательный палец. Ей казалось, что он нарочно делал это так громко, чтобы она ненароком не забыла, что он сидит рядом и ждет завтрак.

– Какие у тебя сегодня планы? – как бы невзначай спросил у нее Альберт.

Он всегда интересовался, как она собирается провести день, будто с самого утра Элис уже в точности знала, что съест на ланч и где окажется в середине дня. Как и все южане, она была спонтанной и легкой на подъем. Элис часто меняла свою точку зрения, но одно она знала наверняка: Альберт пытался сделать из нее предсказуемого бесчувственного робота – такого же, как и он сам.

– Пока не знаю, дорогой, – отозвалась Элис, выкладывая на тарелку подрумянившуюся вафлю. Она вновь залила вафельницу тестом и закрыла крышку. – А у тебя какие планы? Придешь сегодня на ланч?

– Нет, сегодня не получится. У меня встреча с Феликсом, и нужно будет кое-что доделать.

Элис на секунду обернулась, попытавшись изобразить на лице досаду. Утонувший в газете Альберт не обратил на нее внимания. Он снова с треском перевернул страницу, отчего Элис невольно поморщилась. «Он точно делает это нарочно», – с раздражением подумала она.

В глубине души Элис знала, что Альберт любит ее – своей, понятной только ему любовью, не имеющей ничего общего с тем жгучим необузданным чувством, о котором она грезила с детства и которое ей довелось испытать с Жуаном. Для нее любовь была не тихой гаванью, а сумасшедшим штормом, сносящим все на своем пути. Она мечтала о мужчине, который не сможет прожить без нее ни дня, будет сходить с ума от одной мысли, что может потерять ее, будет до изнеможения заниматься с ней любовью, изо дня в день доказывая ей, что она самая желанная женщина в его жизни. С Альбертом же Элис ощущала себя невидимкой. Он часто говорил ей, что любит ее, но в его устах даже самые искренние и проникновенные слова теряли свой первозданный смысл и казались вымученными, словно Альберт заучил их.

– Если у тебя нет на сегодня дел, почему бы тебе не привести в порядок ванные комнаты? Ты давно в них не убиралась, – сказал Альберт, не отрываясь от газеты.

Элис почувствовала, как внутри нее все вскипает. Альберт любил пускать пыль в глаза, доказывая всем вокруг, что у него, как он любил говорить, противно растягивая слова, водятся деньжата, и он любит их тратить. На самом деле Альберт был ужасным скрягой и считал каждую копейку. Сколько Элис его ни уговаривала, сколько ни пыталась убедить его, что ей трудно в одиночку наводить порядок в доме, он так и не согласился нанять домработницу. Альберт считал, что содержать дом в чистоте – ее обязанность, не говоря уже о том, что ей все равно больше нечем заняться, кроме как натирать пол и скрести кафель в ванных.

Элис почувствовала, как полукружия ногтей до боли впились в кожу. Она едва сдержалась, чтобы не запульнуть в лицо Альберту горячей вафлей, но в последний момент что-то ее остановило. Она сделала глубокий вдох, выключила вафельницу и с громким стуком поставила на стол тарелку с вафлями. Они лежали друг на друге, сложенные аккуратной стопкой, по которой медленно стекал густой карамельный сироп.

Почувствовав сладкий запах выпечки, Альберт, наконец, отложил газету и с удивлением обнаружил перед собой Элис – словно это не она суетилась перед ним на тесной кухне последние полчаса.

– Какая ты у меня хозяюшка, – довольно сказал Альберт, накладывая себе в тарелку сразу две вафли.

Элис поморщилась. Она ненавидела, когда Альберт называл ее хозяюшкой – одним этим словом он обесценивал все ее амбиции и еще не забытую мечту стать танцовщицей. Она молча села напротив мужа, подцепила вилкой вафлю и обмакнула ее в сладкий сироп. Положила в рот кусочек и, монотонно жуя, уставилась куда-то в сторону.

– Ты сегодня не в духе? – поинтересовался Альберт.