Александр Шабанов - Случайный секс в токсичной среде

Мы чуть помолчали грустно, подули коктейли через трубочку. Послушали песню из динамиков в нашем отдельном кабинете, помотав в такт головой. Музыка взяла на паузу. Наступила тишина.

– Ладно, Саша, – подняла голову и мудро взглянула Инга. – Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Да. Наверное, ты клонишь к тому, что пора расставаться.

– Нет, – задорно рассмеялась Инга и замолчала.

И я в ответ спросил:

– Расскажи мне о себе.

– Вот. Работаю, – отвечает Инга, почему-то вдруг ошарашенная моим вопросом, и я продолжаю опрос:

– Родители есть?

– Да. Мать. С ней редко встречаюсь.

– А отец?

– С ним ещё реже. Родители развелись, когда я была маленькая.

– Осталась с матерью?

– Ага.

– Муж, дети?

– Развелась. Тоже, как и мама. Дети у меня есть. Куда же без этого добра.

– А что так? Я вот жалею, что бездетный. Было бы о ком заботиться. Теплота какая-то в жизни. Ласка. А то один да один. Ледышка, как ты сказала.

– А ты меньше слушай, что тебе бабы говорят. Тем более что разве я тебе такое говорила? Не говорила. Это тебе какая-то другая сказала. И не жалей ни о чём.

– А что?

– Дети тебя используют. Они тратят твои деньги, жрут, срут, а ты за ними только убираешь.

– Где же выход? – спросил.

– Приходится манипулировать. Ты – мне, я – тебе. А то так не слушаются. Был бы в доме мужчина, может, было бы по-другому.

– Мужчина тоже не панацея. У меня отец вообще меня сексуально использовал, – говорю и не обращаю внимания на своё свидетельствующее о неуверенности двойное «меня – меня». – Не хочу продолжать.

– Не хочешь – не надо.

Чуть умолкаю, а потом добавляю:

– Столько уже времени прошло, пора забыть и идти вперёд. Как-то же дожил до тридцати лет. Потом до сорока. В детстве думал, что дожить до такого возраста нереально.

– Да, – признаёт Инга, – когда маленькая была, то мне казалось, что если женщине двадцать с чем-то лет, то это такая старуха. А дожила, и ничего. Время, это то, что я ненавижу.

– Так и есть, – соглашаюсь. – Раньше за сеанс массажа мог без проблем кончить два раза, а сейчас… – и прерываюсь. Об этом своём опыте я Инге ещё не рассказывал.

– Хм. О! Вот как?

– Я не могу сказать, что мне в первый раз подрочили на массаже.

– Окей, – подтверждает Инга.

– Но в первый раз с такой агрессией.

– Поняла.

– Хотя не могу сказать, что я этого не хотел.

– Ну видишь! – с торжеством откликается Инга.

– Втайне.

– Втайне?

– Да. Втайне я походу этого и хотел. Ты же сама сказала, что, как женщина, тоже мечтала, чтобы тебя изнасиловали. Это, вероятно, из той же серии.

– Ха-ха-ха! Ну я, обалдеть, сексуальная агрессорша!

– Ага. Поэтому я и взял на работе подарочную карту именно на массаж. Прямо угадал, – и мы опять заговорщицки перемигиваемся и смеёмся.

– Короче, Саша, – Инга хлопнула меня по колену. – Дело к ночи.

– М? – спросил я.

– К себе домой я вести тебя не могу. Дети, бабушка и всякая хуета, – поделилась Инга.

– Да. Так давай ко мне.

– Нет, – ответила.

– Ладно, – сказал.

Инга для интриги помолчала и сжала моё колено, глядя в глаза.

– Что-то сейчас будет, – вслух подумал я, и Инга глазами же как будто, не двигая головой, кивнула:

– Кое-что осталось недоделанным.

– А что такое?

– Ты мне должен.

– Я заплачу. Половину от того, что ты потратила. Или всё. Сколько смогу. У меня сейчас на карте несколько сотен евро. Этого наверняка хватит…

– Я не о том, – торжествующе перебила Инга. – Я не о деньгах, – и опять для интриги замолкла.

– Чем лучше актёр, тем длиннее пауза, – прокомментировал.

– А паузы надо завершать кульминацией. Знаешь?

В этот раз паузу уже тянул я, ошарашенно с недоумением глядя в глаза Инге и пытаясь разгадать женскую загадку.

– Ты-то кончил. А я? – торжествующе уличила меня Инга. – Эгоист! Или я что же, по-твоему, не человек? Я живу без мужчины! Я же тебе сказала! Мне тоже хочется! Или ты не понял?

Мы остались там же, в той же локации, только лишь поднялись над кафе-караокэ в гостиничный номер. Инга здесь была, как своя.

– Мне всё равно, кто первый, кто последний, – стеснительно буркнул я.

– Иди в душ, – ответила Инга. – Иди, – приказала, и начала расстилать кровать.

Струйки воды немного подумали и прыснули мне на голову. Вначале холодные, так что я поёжился. Потом всё теплее и теплее. Ничего себе приключение. Ага.

В бардово-сине-пятнистом перемежающемся свете пятен в темноте музыка играла интимно и приглушённо, Крис Ри, как всегда, грустил о дороге в ад и ужасах капитализма, а, точнее, отрефлексировывал собственный аутизм, Инга устало встала с кровати и положила мне руки на плечи, проницательно заглядывая в глаза: