Кощеева Юлия: Охотник для гаммы

– Ты в курсе, что за твою тушку ещё больше заплатят и не деньгами, а омегами? По мне так зря тебя вообще выпустили… Дали бы тебе напарника, а не отправили одного. Или ты и среди них успел подгадить?

Спорный вопрос: конечно, удобным я точно никогда не был, но чтобы вот так подставлять. Отправлять на поиск пропавшей жертвы… Хотя я никогда подобным не занимался. Моё дело – уничтожать спятивших оборотней. И да, ситуация очень мне не нравилась. Находиться в деревне, полной оборотней, у которых, оказывается, на меня ещё планы имеются, и они точно не о моём счастье заботиться будут.

– Не думал, что моя тушка такая… ценная, – усмехнувшись, заметил я. – Раз Марат расплачивается омежками, может, и муженька своего предложит?

Рёв был ответом на мои кощунственные слова, потому что ни один оборотень не позволит подобной вольности в сторону истинного, но я не просто так это сказал. Бросок был молниеносным, уходя под рукой альфы от хватки, из которой точно не вырвешься, если не пожертвуешь частью тела, я оказался за спиной противника, уворачиваясь так же и от подоспевших помощников. Вожак взвыл, растирая порез от ножа на животе, запахло кровью. Вот только в ладони уже легли дробовики. Звери, а именно звери смотрели на меня желтушными зрачками, замерли. И всё же количество было явно не на моей стороне, поэтому я не успел выстрелить, когда откуда-то сбоку обрушился удар в голову, отключая сознание.

Мутило меня знатно и от боли в голове, и от собственной крови, заполнившей рот. Сознание приходило, как солнечная вспышка воспоминаний другого дня, другого времени и других глаз. То, что я целенаправленно вытравливал из души и сердца, – предательство. Такая грандиозная задница в моей жизни началась именно тогда.

Я – чистокровный охотник, какими были мой отец и моя мать. Охоту на оборотней наша семья вела не одно столетие. Неудивительно, что финалом были смерть родителей и моё дальнейшее пребывание в так называемом ЦОО. Это Центр Обучения Охотников, что-то вроде военной академии для подобных мне. Нас было немного: десять кровников, особая каста, ясно, что простые мальчишки, учившиеся вместе с нами, видели в нас этаких чужаков, по непонятным причинам стоящими выше. В процессе обучения многие из простых пацанов были расходниками, мясом, а нас тренировали серьёзно. В пятнадцать я уже имел бляхи на ремне, особые заслуги, а проще, головы оборотней. Нас бросали зачищать места, куда боялись соваться военные, мы выживали, и это было целью нашего существования. Охотники без вопросов и проблем делали грязное дело: идеология – вещь серьёзная. Мы жили, чтобы крушить оборотней.

Позже я стал понимать, что всё не так просто, как хотелось бы. Во-первых, не все оборотни были опасны. Своих омег, так называемый слабый пол, они держали в семьях и жёстко контролировали. Альфы были не настолько кровожадны, как их показывали в фильмах, но с нашей помощью люди ловко пытались манипулировать сильнейшими, убирали ненужных, лгали, изворачивались, интриговали, чтобы больше хапнуть. Мы были той силой, которая могла это позволить. Политика, деньги, власть, и ты – винтик в системе. Я взрослел и видел всю эту кухню. Другие не морочились: заплатили – и ладно, жив – и хорошо. Вот только в определённый момент надоело быть стойким оловянным солдатиком, и я перестал им быть.

Тогда-то и появился в нашей милой компании парнишка. На вид мы все одногодки были, кто же знал, что Андрей с раскосыми зелёными глазами был заведомо старше, и к тому же оборотнем. Красивый, статный, черноволосый парень, девчонки по нему с ума сходили, эта скотина не раз уводил их у меня. Сколько мы с ним дрались не просто до первой крови, а до полной отключки. И вот, как ни странно, на очередной охоте этот хмырь вытащил меня из такой заварушки, что, думаю, вряд ли я бы сам вылез. Выбрались мы вместе, но время, проведённое там в горах один на один, стоило многого. Мы словно заново посмотрели друг на друга, став друзьями и, что ещё круче, напарниками. Напарник для охотника – это не просто доверие, это часть тебя, как рука или нога. Ему одному я мог позволить ехать у меня за спиной, не беспокоясь об ударе в спину. Единственный, кто мог сидеть рядом, пока я спал на охоте. Напарник, который ещё тогда в горах штопал мои раны и вытаскивал с того света, сам, своими силами и знаниями. После только он меня и лечил, потому что раны заживали быстрее, и на ноги он ставил играючи, никакой супер-пупер современной медицины не надо было. Раны мои он зашивал с дотошностью опытного хирурга, и на мой вопрос «почему ты не пошёл в медицину» улыбался слегка рассеянно и кивал на меня, мол, достаточно с него и моей тушки. До смешного доходило: он меня травками поил и фиг давал в лазарет идти. Врачей близко не подпускал, пока сам всё не проверит.