Дарья Перелай - Неназванная любовь

– Опять уходишь?

– Новая мелодия только что пришла мне в голову, – все также сидя спиной к Марго, и натягивая футболку, ответила Дени.

Она не хотела смотреть сейчас на Марго. Нет, ей совсем не было стыдно, что она врет. Так же, как ей было абсолютно все равно, поймет ли Марго, что она сейчас занималась любовью совсем не с ней. Но, какая-то частичка человечности внутри Дени не хотела причинять боль еще одному хорошему человеку, которому ей было нечего дать.

Марго выпустила дым и взглянула в окно, сквозь которое уже начинало светлеть небо.

– Конечно, – и выдержав короткую паузу, продолжала, – Что будет, когда ты поступишь?

Дени повернулась к Марго и удивленно подняла бровь, притворяясь, что не понимает, о чем речь.

– Тебе ведь придется уехать. А я? Что же буду делать я? – скорее риторически продолжала Марго.

– Сначала я должна поступить, – так же риторически ответила Дени.

Какая-то жалость и теплота резко окутали ее сердце. Сама того не хотя, она подошла к Марго и коротко, но с чувством поцеловала ее в губы.

– Я напишу тебе завтра.

Оставшиеся несколько часов до рассвета Дени решила провести за сочинительством. В одном она была честна с Марго, музыка действительно звучала у нее внутри.

В баре отеля «Соль-энд-Мар» было полно народу. Сезон уже начался и за столиками не было свободных мест. К вечеру людям свойственно острее ощущать одиночество и слетаться в шумные места, как пчелам на мед.

«Путники в ночи» из репертуара Френка Синатры доносились из угла бара в исполнении низкого бархатистого голоса Изабель, погружая в состояние легкой меланхолии. Хриплый контрабас в умелых руках Дени выдавал ритмичные убаюкивающие вздохи. Гитара Мигеля, смуглого мексиканца, примерно того же возраста, что и девушки, четко и нежно вторила им двоим своим перебором. Это был замечательный джаз-бэнд, один из лучших в городе.

За барной стойкой в темно-синем элегантном платье, с наспех собранными в пучок волосами, сидела Хейли. Ее неизменные босоножки от Версаче лежали на соседнем стуле, словно выполняя роль телохранителя, и не давая нежелательным любителям поговорить, нарушить ее медитативное состояние полного покоя. Бокал багрового Пино Нуар – это все, что она хотела в тот вечер. Хотя нет, еще хороший джаз. За этим она сюда и пришла.

Хейли сделала медленный смакующий глоток. Ее мысли на мгновение испарились. На пару секунд она забыла, кто она, зачем находится здесь, от кого и от чего бежала так быстро и так отчаянно, что даже не сразу поняла в какой стране оказалась. Хейли сделала очередной глоток и память вернулась.

Она чувствовала, как сверлят взглядами ее спину несколько человек из бара, которые узнали ее по фильмам. Так же, как чувствовала одновременно и пронзающий, и теплый взгляд этого странного существа из ночного лифта. Хейли улыбнулась сама себе, сделала еще глоток. И почему ей был так приятен этот взгляд? У нее ведь муж, двое детей. Хотя, ребенок скорее один. Старшую дочь она не видела уже 7 лет. Да и муж уже почти не муж. Но все равно странно.

«Путники в ночи» подходили к концу. А Дени все не сводила своих глаз с Хейли. Ее полуоткрытая спина, босые ноги, этот непринужденный жест, которым она берет свой бокал, манящие губы. Фантазии поглощали девушку все сильнее и сильнее. Пока, весьма состоятельный на вид, и уже довольно подвыпивший мужчина, не подошел к Хейли и не предложил угостить ее выпивкой и поболтать о том, о сем.

Дени видела, как Хейли решительным жестом руки, по всей видимости, просила его поискать другое место. Заметила, как мужчина не хотел сдаваться.

Какая-то искра пронеслась по телу Дени, страх, что этому мужчине будет позволено больше, чем ей. Что он сможет сесть рядом. И Дени промазала по нотам, впервые за последние 5 лет. Изабель вздрогнула и вопросительно уставилась на нее. Дени смущенно улыбнулась в ответ и уставилась в ноты, которые стояли перед ней, и она знала их наизусть. Она должна была держать себя в руках, хотя бы до конца их выступления. Тем более, что это была их завершающая песня на сегодня.

Последнюю ноту Дени держала очень долго, боясь оторвать свои руки от контрабаса. Уж он то, в отличие от всех остальных, знал о Дени все. Ее страхи, желания, всю боль и радости. Он точно знал, что сейчас она больше всего на свете хочет подойти к Хейли и сесть рядом с ней, непринужденно заговорить, рассказать пару веселых историй и сыграть свои мелодии.

Но самым сложным теперь оказались не те десять лет ожидания, а эти несколько шагов от маленькой сцены в углу зала, до барной стойки. Ее длинные пальцы судорожно цеплялись за большое деревянное горло инструмента, словно выжимали смелость и правильные слова.