Виктор Ермаков - Стань для него единственной

нужно надеть красивое бельё – то, что из новой коллекции. Посмотрев всё

ли в порядке с начавшим слегка подрумяниваться в духовке мясом, я

залезла в ванну, добавив в неё ароматной пены. Горячая вода

благоухающей ванны расслабила тело. Прикрыв глаза, я откинула голову

на мягкий подголовник и погрузилась в блаженство, потеряв счёт

времени. Лежать в таком состоянии я могу сколько угодно. Но не сегодня.

Не сейчас! Запах подгоревшего мяса катапультой выбросил меня из

ванной, и я голая вся в пене, оставляя лужи на полу, помчалась на кухню.

«О, нет! Только не это», – молила я, открыв дверцу духовки. Схватив

полотенце, чтобы не обжечься, вытащила противень… Поздно. Стойкий

запах сгоревшего мяса разносился по квартире, а в дверь настойчиво

звонили. Неужели Костя? Хоть бы это была соседка по лестничной

клетке, всегда такая внимательная и, я бы даже сказала, бдительная.

Иногда чрезмерно. Осторожно обходя лужи – ещё не хватало навернуться

на скользком полу – я подошла к двери и прильнула к

глазку. Картина – нарочно не придумаешь. С одной стороны двери – Костя,

весь красивый, в белой сорочке и галстуке, с огромным букетом цветов, с

другой – я, голая, в пене, с кухонным полотенцем в руке.

– Костя, привет, милый! Подожди минуточку, – соображая, чтобы такое

накинуть на себя, сказала я. – Давно стоишь? Я просто в ванной была, не

слышала звонок.

– Добрый вечер, дорогая! Очень рад тебя слышать. Как ты там, милая? Не

спеши, я подожду.

– Не впускають? – послышался скрипучий голос соседки по лестничной

клетке.

Услышав знакомый голос Софьи Михайловны, я прилипла ухом к двери,

затаив дыхание.

– Добрый вечер, – ответил Костя. – Что значит «не впускають»?

Посмотрите на меня внимательно – я действительно похож на человека,

которого «не впускають»? Просто это правила приличия – потомить

немного в коридоре, не торопясь поговорить по душам, и уж только

опосля впустить.

– Катя, она – девушка хорошая, самостоятельная, очень отзывчивая,

добрая. Сколько её знаю, никогда никому ни в чём не отказывает, –

продолжал скрипеть голос соседки.

– Извините, вас как зовут? – спросил Костя.

– Софья Михайловна.

– Софья Михайловна, а можно поподробнее с того места, где вы говорили,

что Катя ни в чём никому не отказывает? – нарочито громко произнёс

Костя.

«Он издевается надо мной и над бедной бабулькой!». Повернув ключ в

замке, я слегка приоткрыла дверь, высунув в щель только голову.

– Здрасьте, Софья Михайловна!

– Здравствуй, Екатерина. А я чувствую, у тебя горит. Дай, думаю,

позвоню в дверь. Думала уж звать соседа, Кольку, вдруг помощь нужна? Он

добрый парень – то лампочку поможет вкрутить, то ещё что… А тут –

молодой человек у двери, вот разговорились.

– Не волнуйтесь, Софья Михайловна, – сказал Костя, протискиваясь в

полуоткрытую дверь. – Справлюсь без помощника, обещаю. Спите

спокойно.

– Ну и слава Богу! Спокойной ночи, – сказала соседка, закрывая дверь.

– Костя, ты чего над старым человеком издеваешься? – замахнулась я на

него полотенцем.

– Ничего я не издеваюсь! Просто скучно как-то одному в подъезде, вот

познакомились, разговорились.

– Костя, извини, видишь, я в каком виде? Растерялась, сразу и не открыла,

а потом соседка выглянула, – я хотела ещё что-то добавить, но он

положил букет роз на пол и взял меня за руки.

– Катюша, милая, это всё мелочи, перестань. Ты не поверишь – я просто

мечтал, чтобы, придя с работы, меня именно в таком виде встречала

жена. Голая, с рушником в руках, а по квартире разносится аромат

жареного мяса.

– Костя, я обожаю тебя! Не поверишь, но я мечтала именно о таком

муже. Чтобы приходил с работы с огромным букетом роз, целовал меня…

Целовал меня, – повторила я ещё раз более выразительно. – И даже не

ворчал за подгоревшее мясо.

– Слегка подгоревшее мясо – это такая мелочь, милая, согласись. Стоит

ли из-за этого ворчать?

– А если не слегка? Вернее, совсем не слегка, – спросила я, сдув пену с

кончика носа.

– Кать, прошу уточнить – мясо подгоревшее или сгоревшее?

– Скорее сгоревшее, чем подгоревшее, – опустив голову, сказала я.

– Екатерина, я правильно понял – сначала ты несколько минут держишь

меня под дверью, потом столько же в прихожей, затем выясняется, что

мясо совсем даже не подгорело, а просто сгорело. И что, ты считаешь,