Зофия Мельник - Марек и гуцульская колдунья

А потом всякая ерунда, ну, что обычно пишут в таких случаях. Напиши, что ты закончил факультет журналистики в Варшавском университете…

– Но меня вышибли в первого курса. Я тебе же тебе рассказывал.

– Ты хочешь заработать на кусок хлеба с маслом?

Марек тяжело вздыхает.

– Так, еще напиши, что учился на каких-нибудь курсах, это не помешает. Дальше… Репетитор со стажем более пяти… Нет, не пойдет, уж больно ты молодо выглядишь. Напишем «более трех лет»… Устраню пробелы в знаниях, подготовлю к экзаменам. Для ленивых и невнимательных учащихся, студентов и всех, кому нужна дополнительная мотивация для решения жизненных проблем. Так… История, математика и, что у тебя там еще в списке… Проверенный временем педагогический метод, коррекция поведения, флагелляция… Не слишком ли прозрачно? – спрашивает сам себя Игнаций и сам себе отвечает. – Да нет, пожалуй, в самый раз! Вот увидишь, у тебя еще телефон оборвут!

Маленькие глазки Игнация поблескивают, он ухает, словно филин, и прихлебывает чай из стакана.

Марек послушно записывает черновой текст рекламного объявления в свой ежедневник.

– А что такое флагелляция? – спрашивает он Игнация.

Признаться, Марек думал, что толку от объявления не будет, что он просто выбросил на ветер последние деньги. Но он ошибся, а прав оказался Игнаций. Нет, телефон в квартире у пани Сольски, где Марек снимал комнату, не оборвали, но по объявлению стали регулярно звонить. Сперва Марек терялся, но понемногу разобрался, что к чему, постригся и отпустил усы. Зачастую услуги, которые Марек оказывал никак не были связаны с учебными дисциплинами, речь все больше шла о «флагелляции и коррекции поведения».

– Должна сказать сразу, Теофил учится весьма прилежно, – рассказывает пани Майер, глядя с улыбкой мимо Марека за окно. – Племянник успевает по всем предметам, и нужды подтягивать его нет. Дело в другом, в этом году у Теофила появилась дурная привычка. Пан Дембицкий, мой племянник стал заниматься рукоблудием. Это гадко и в конце концов, неприлично! И еще, я читала в одном журнале, что с медицинской точки зрения это вредно. Я боюсь, пан Дембицкий, что это скверно скажется на общем развитии мальчика. Теофил часто закрывается в ванной, а бывает, если я не постучав захожу к нему комнату… Ну, вы меня понимаете? – спрашивает с тревогой Ольга Майер, и Марек замечает, как щечки пани становятся розовыми от смущения.

– Сколько вашему племяннику лет?

– Уже семнадцать, – вздыхает тетушка. – Пан Дембицкий, я так надеюсь, что вы отучите Теофила от этой гадкой привычки! Скажите, хорошая выволочка заставит его образумиться?

. – Обычно это помогает, – говорит Марек с апломбом. – Вы даже не представляете, пани Майер, сколько в моей практике было похожих случаев! Кстати, а вы сами пробовали наказывать молодого человека?

– Ах, ну конечно, конечно… – Ольга Майер всплескивает руками. – Но ведь я слабая женщина! И Теофил нисколько меня не боится. Я хотела, чтобы мальчишку наказал кто-то посторонний. И потом, мне самой жалко пороть Теофила розгами. Это довольно больно, знаете ли.

– Ваша правда, пани, – соглашается Марек.

– Я срезала в саду десяток прутьев, – говорит пани. – Посмотрите, не слишком ли толстые?

– Позвольте, – Марек поднимает со стула, берет с дивана пучок розог и развязывает черную ленту.

Выбрав длинный прут, он несколько раз стегает им по воздуху.

– Розги обычно замачивают в соленой воде. Прутья довольно ломкие, тем более сейчас, в конце зимы.

Пани Майер хмурится.

– Почему в соленой?

– Во-первых, так прутья станут гибкими, а во-вторых, соль прекрасный антисептик. При сильной порке розги рассекают кожу, и эти ранки могут воспалиться.

– Ох! – снова вздыхает Ольга Майер и прижимает ладони к щекам.

– Не стану вас обманывать, пани Майер, – говорит Марек, он помнит, что нужно ковать железо пока горячо. – По своему опыту скажу, что одним сеансом здесь никак не обойтись.

– Да, это я понимаю, – согласно кивает тетушка. – Что же, чудес не бывает.

– И главное помните, мы делаем это для пользы Теофила, – напоминает Марек.

– Ну конечно! – пани Майер улыбается Мареку, поправляет рукой свои завитые каштановые волосы и громко зовет племянника, – Теофил, будь добр, зайди к нам!

Не проходит и минуты, как дверь открывается, и в комнату заходит племянник Ольги Майер, Теофил. Это худощавый и сутулый молодой человек с длинными руками и падающими на глаза светлыми вьющимися волосами.