Виктория Вольская - В отражении глаз цвета неба

– … пожалуйста…

– Хватит болтовни, – холодно и решительно произнес он. Его тяжелые бедра намертво прижали меня к кровати.

Онемев от страха, я закрыла глаза. Я едва дышала, чувствуя, что близка к истерике…

Его руки начали шарить по моему телу, вот уже его ладонь на моей груди. Он гладит мое тело. А потом, резко раздвинув коленом мои ноги, наклонился и прижался губами к шее. Его горячее дыхание обожгло ухо, его язык коснулся бешено пульсирующей вены. Губы безумца обожгли мою обнаженную кожу… Я содрогнулась, когда его зубы коснулись изгиба шеи, а губы скользнули вниз по плечу, оставляя влажный след.

Внезапно меня охватило какое–то новое ощущение, странное напряжение сковало тело, заглушая страх… И вопреки моей воле вспыхнуло ответное волнение, незнакомое прежде чувство. Внизу живота будто завязался узел, он пульсировал и требовал разрядки. Испуганно рыдая и задыхаясь, я поняла, что слабею… Мое собственное тело предало меня.

С ужасом осознаю, что я сейчас добровольно отдамся совершенно незнакомому мужчине.

Я не замечаю, как он встает с постели, поднимает свои вещи и направляется к двери.

– Я передумал. Как представлю под сколькими мужиками ты лежала вот так, задушить тебя хочется.

Он уходит, хлопая громко дверью.

Оставшись одна, я медленно сползаю с постели на пол. Я не могу удержать слез, горячим потоком льющихся по щекам. Я обнимаю себя за ноги и сижу в этой позе до утра.

Лишь глубокой ночью, после долгих мучительных часов раздумий, я заснула. А когда я открыла глаза, сквозь шторы уже просачивался дневной свет. Все мышцы окаменели от холода и боли, так как я лежала на жестком полу. Оперлась рукой о кровать и попыталась встать. Ноги свело судорогой. Прилегла на кровать и накрылась теплым пледом. Отогревшись под одеялом, я снова уснула. Мне снился мой дом в Испании, родители, мой любимый французский бульдог. Сон был настолько ярким и солнечным, что мне безумно захотелось присоединиться к ним, но меня что–то не пускало. Я стояла в стороне и не могла пошевелиться.

– Ира… Ира.

Этот голос все звучал и звучал у меня в голове, а я не хотела слышать этот ненавистный голос. Я хочу слышать голос мамы.

– Ира! Да проснись же ты, наконец.

Я с трудом открываю глаза и вижу перед собой своего мучителя. Он был обеспокоен.

– Я тебя двадцать минут разбудить не могу. Ты что, пила вчера? – нервно спросил он.

– Почему сразу пила? – хрипло произнесла я.

– Ну ты только после бутылки текилы спишь так крепко.

– Я не пила. Я вообще не пью текилу. Я предпочитаю белое сухое вино, – я встала с постели, мне неуютно находиться рядом с ним, лежа в кровати. Он удивленно смотрит на меня. Одна бровь у него, прямо сказать, приподнялась очень высоко. Я посмотрела на себя. Да, я не переоделась и спала в одежде. И что? Наверное, его жена такого себе не позволяла. Судя по количеству кремов и разных тюбиков у нее на столике, вечерний ритуал перед сном занимал у нее немало времени. И наверняка, она ни разу не ложилась в постель так, как я. А я еще и косметику с лица не смыла. Наверняка у меня тушь осыпалась. Ну и красавица я – не умытая, с торчащими в разные стороны волосами, в помятой одежде. Сама собой горжусь.

– Опять начала? Долго ты еще будешь продолжать эту нелепую игру?!

– Знаете, я устала вам повторять одно и то же. Поэтому с этого момента я вообще с вами разговаривать не намерена.

– Вот так значит?

Я молчу и смотрю на него с вызовом.

– Твое молчание, Ира, – он подошел ко мне и произнес прямо в ухо, – самый лучший подарок для меня.

– Серьезно, будешь молчать? – он отходит от меня на несколько шагов.

Я киваю.

– Вот прям, совсем–совсем? – уточняет он, слегка улыбаясь. Интересно, что он задумал?

Я снова киваю.

Он подходит к туалетному столику и берет в руки флакон с духами.

– Знаешь, что я хочу сделать с ними? – спрашивает он.

Я отрицательно киваю, не прерывая зрительского контакта.

– Я хочу их разбить, – он открыл крышечку флакона и вдохнул аромат, а потом скривился, будто там и не духи вовсе. – Всегда ненавидел этот запах, и ты это знаешь, и специально поливала себя ими с головы до ног. Уверена, что не хочешь меня остановить?

Я молчу. Мне по сути все равно. Не мое же.

– Они очень, очень дорогие, – медленно продолжает он, – хотя ты никогда не считала мои деньги.

Я молчу.

– Их нельзя купить в России. Только в Эмиратах, в одном единственном магазине. Специально под заказ, лично для тебя.