Яна Тарьянова - Тихая охота

Возле часовни его ожидал сюрприз. Паства никуда не разошлась. Толпились, что-то обсуждали. В часовне раздавался грохот.

– Голубь залетел, – объяснил Элверд, прижимавший к себе пакет с мармеладом. – Бьется в верхний переплет, а там стекло треснувшее. Отец Мельхор боится, что он разобьет стекло и поранится. Кровь в часовне – плохое предзнаменование.

Валериан двинулся в гущу событий, не расставаясь с лимонадом. В помещении посвежело – два окна были распахнуты. Отец стоял возле фрески, комкая вышитое полотенце. Брант балансировал на узком подоконнике, подпрыгивая и пытаясь поймать голубя. Голубь хаотично метался по часовне, не желая вылетать в открытые окна, ронял перья в чашу, с размаху ударялся о глухую часть переплета, падал, выворачивался из рук прихожан, ловивших его на полу, снова взлетал и возвращался к стеклу с трещиной и Бранту. Валериан подоспел как раз к очередному витку. Сын Бранта подбежал к упавшему голубю, поймал, но испугался и выпустил – птица била крыльями и хрипло клекотала.

– Подержи, – велел Валериан и отдал мелкому ополовиненную бутылку лимонада. – Эй! Сбей на меня!

Брант дождался, пока голубь встретится со стеклом, подпрыгнул, зацепил крыло кончиками пальцев, дернул, заставляя полететь хвостом назад. Валериан встал на скамью и принял комок перьев в ладони, кривясь от боли в локте. Вырваться или поклевать руки голубь не успел – Брант легко спрыгнул на пол, забрал его у Валериана и вышвырнул в окно. Лисенок восторженно завизжал, прихожане разразились негромкими криками одобрения. Окна были немедленно закрыты, добровольцы побежали за вениками и тряпками, хранившимися в подсобном помещении, чтобы убрать следы птичьего вторжения.

– Как вы ловко… – проговорил отец. – Как будто заранее репетировали.

Валериан усмехнулся и взял у мелкого лимонад. Если отрешиться от «сотрудничества с врагом», то можно было бы честно признать вслух – Брант был единственным из присутствующих, обученным работать в команде, и способным не только поймать голубя, но и организовать в часовне точку обороны. Остальные люди и оборотни были переполошенными гражданскими – вероятно, отслужившие в армии еще не добрались с работы, или шли прямо домой, не тратя время на мимолетный визит к Хлебодарному.

– Отец Мельхор, приглашаю вас на ужин, чтобы отметить выдворение голубя тушеным мясом и овощным рагу, – сказал вернувшийся в часовню Элверд. – Вас и Валериана. К чаю у нас сегодня пирог с курагой и мармелад. Погода прекрасная, можно будет посидеть на балконе.

Брант выслушал это предложение с кислой физиономией, но мужу не возразил. Отец начал отказываться, Элверд настаивал и, в итоге, приглашение было принято. Лисенок запрыгал, обрадовался, тут же расстроился – «нет, дорогой мой, ужинаем по парадному варианту, взрослые отдельно, дети отдельно» – и побежал домой, мыть руки, вслед за няней и младшими братьями. Валериан согласился на визит, памятуя об экономии сил – не надо будет варить картошку и куриную грудку, а потом мыть посуду. Меню предстоящего ужина его волновало мало. Он не был прожорлив – в отличие от рыжих лис и волков – и ел все, что предложат. Если кормили чем-то совсем невкусным, мог обойтись без еды, даже поголодать пару дней. Вряд ли у Элверда подадут такое противное овощное рагу, что ему придется отставлять тарелку. Отец – видно же, просвечивает сквозь отказы – рад возможности сходить вместе с ним в гости. Разделить с прихожанами счастье от приезда сына. Из-за этого можно потерпеть общество Бранта пару часов. А картошку залить свежей водой, и сварить завтра.

Валериан ожидал, что ужин пройдет в напряженном молчании, прерываемом натужными репликами отца и Элверда. Давно так не ошибался – тема для интересной беседы нашлась почти сразу. Элверд, слышавший от отца, что он служит в Чернотропе, начал расспрашивать его о мозаичных панно и парке Камня-на-Воде.

Выслушав отчет – «кажется, в парке у осьминога щупальца отвалились» – Элверд понизил голос и оглянулся на отца, занятого рагу:

– На четвертом курсе университета я участвовал в переписи культурного наследия в Чернотропе. После этого попытался выбрать темой диплома «Отражение скрытого эротизма в отношениях Камула и Хлебодарного в мозаичных панно артели Юлиана Громоподобного». Получил от декана хорошую взбучку и переключился на «Формирование интерьера часовен Хлебодарного: типология, принципы художественной организации».

Валериан не выдержал, рассмеялся, шепотом сообщил Элверду, что скрытый эротизм никуда не делся – панно «Объятия» по-прежнему украшает стену Госбанка, регулярно фотографируется туристами в ярмарочные дни и служит поводом для гордости чернотропцев. Отец посмотрел на них с легким неодобрением, но оспаривать эротизм не решился – на широко известном панно одна ладонь Камула прикасалась к щеке Хлебодарного, а вторая располагалась не где-нибудь, а на ягодице, с явным намерением притянуть покровителя омег поближе и соприкоснуться чреслами.