Тим Барроуз - ДУМ-ДУМ. Исповедь эскаписта #1

***

Замеченное по случаю объявление в коридоре центрального корпуса гласило:

Приглашаются все желающие (учащиеся 1—5 курсов) для работы проводниками на летний период! Южное направление. Организационный сбор такого-то числа, в актовом зале Медакадемии.

Судя по обвалившейся штукатурке и стенам, крашенным голубой, отстающей от них, эмалью, актовый зал Медакадемии перевидал много помимо оккупации города Калинина во время ВОВ. Массивные колонны в зале подпирали потолочную округлость с щербатой лепниной; в воздухе стоял кислый запах латанных-перелатанных дерматиновыми аппликациями кресел. Сами кресла были скреплены в длинные театральные ряды. По обнажившейся кое-где «древней» кирпичной кладке читалось, что зал застал ещё заформалиненную в сосновых бочках требуху калик перехожих (читай бомжей), над коей колдовали свои лабораторные работы эскулапы эпохи Ивана Грозного. Словом, антураж был аховый…

Я чутка опоздал. В углублениях расшатанных кресел сидела добрая сотня студентов обоих полов с тетрадками на коленях и что -то записывала. Прошмыгнув в громыхнувшую за спиной массивную деревянную дверь, я плюхнулся на кресло в заднем ряду и постарался слиться с аудиторией в слушательском экстазе.

На кафедре, обстреливая пространство эхом, стоял уже помянутый Вадим. Повадками, а ещё более стрижкой «под битлов» он походил то ли на остепенившегося после женитьбы неформала, то ли младшего научного сотрудника эпохи 60-х. Прислушавшись к спичу, я понял, что он травит байку про то, как проводнику запросто нарубить бабла на проданном по три раза грязном постельном белье. Оно же, на проводницком сленге, – «китай»: уже пользованное один раз пассажиром бельё заново складывается по швам, увлажняется водой (некоторые профи подсыпают даже хлорку для аромата), и кладётся под матрас. Поспав на «китае» часов пять, получаем почти новый, свежий комплект. Его-то и можно продать не шибко внимательному или поддатому пассажиру по второму, а при случае (если человекопоток сменяется, как это бывает на проходных станциях по ночам), по третьему разу. Денежный куш – в карман пройдохи-проводника.

Бельё это, само собой, заведомый рассадник заразы. От банальной чесотки, минуя блуждающие твёрдые шанкры, прямиком к (не дай божЕ!) бубонной чуме, от которой в своё время передохло пол-Европы. Внимание на это не обращаем, а пассажиры и не знают, – если сами не владеют «шаолиньской» техникой.

Зная эти тонкости и то, что железные дороги в нашем государстве приравнены к военным объектам (ещё недавно по ним циркулировали ядерные ракетные установки, замаскированные под обычные вагоны), можно понять, что главный стратегический враг для неё – дороги и её обслуги в форме – это её прямой потребитель.

Но в Рашке так в любой сфере: продавцы ненавидят покупателей, власть срёт в раззявленные рты электората, а проводники за глаза хают тупорылых пассажиров. Вынужденная и волей неволей разумеемая во всём цивильном мире конвенция ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ одних от других, по щучьему веленью, оборачивается в России неприязнью на уровне генома.

В последующие три недели я усиленно конспектировал в тетрадь строение нутра пассажирского вагона. К экзамену запомнил только некие «буксы» – что-то типа стальных нахлобучек на колёсах с химическим порошком внутри – и «три долгих гудка в тумане», которые должен выдать машинист при замеченном им пожаре.

Главное, что предлагалось запомнить, это: когда в колесе образуется трещина, порошок в буксах самонагревается, поэтому на остановках проводник обязан тыльной стороной ладони апробировать его температуру. На практике выяснилось, что этим занимаются обходчики в оранжевых безрукавках, постукивая по колесам специальными чугунными закорюками. Наверняка вы слышали на крупных станциях, как воздух оглашается приятным металлическим перезвоном? Это оно.

Экзамен сдали все.

***

Почти весь вагон заняли малолетние московские самбисты в сопровождении коренастых тренеров. У тренеров лица бульдогов, вступивших в кровосмесительную вязку с носорогами. Самбисты – носорожки калибра 1/2 от тренерского. Едут на соревнования в Ростов-на-Дону. Помимо четырёх взрослых, спортсменов сопровождали две приблудные шалашовки лет по 14. Может заслуженные пионервожатые?

Ещё в Москве самые шпанястые борцы стали кучковаться в тамбуре: покуривали тайком, пряча сигареты в кулачки. Выходили по очереди тискаться и сосаться с девками. Нас, как провинциальных лохов, – не стеснялись. Ходили мимо нашего купе с дебильными столичными смехуёчками. Держали наготове удалой «рычаг с заломом».