Татьяна Никандрова - Рей и Рита. Прости меня, моя любовь

– Эм… Да, давай, – в замешательстве отвечаю я, следуя за ней на кухню.

Рита ставит на плиту чайник, достает из серванта коробку конфет и садится напротив меня.

– Поздравляю, – глядя мне прямо в глаза, тихо говорит она.

– С чем? – не понимаю я.

– Как с чем? – Рита насмешливо вскидывает брови. – Ты ведь скоро станешь папой.

И только когда она произносит это вслух, до меня наконец доходит. Папой. Я стану папой. Это же сумасшествие какое-то! Что-то из области фантастики! Я и отец – да эти понятия просто несовместимы!

Пока я пребываю в активной фазе стадии отрицания, Рита подпирает ладонью подбородок и продолжает:

– Расскажи мне о ней. Ну, об этой девушке.

Линия разговора, которую она пытается выстроить, выходит за рамки нормальности, по крайней мере, в моем понимании. Но то, что Рита не выгоняет меня из дома и не шлет мне проклятья, кажется отличным знаком, поэтому я готов сыграть по ее правилам, пусть они и граничат с безумием.

– Да нечего рассказывать, – выдыхаю я, пожимая плечами. – Познакомились в клубе, встречаемся месяца три, ничего особенного.

– Понятно, – отзывается Рита, и ее лицо делается крайне задумчивым.

– Но я ее не люблю. Мне только ты нужна.

– А как же ребенок?

– Я… Я не знаю, мы что-нибудь придумаем. Наверное. Может, она вообще не захочет рожать…

– Бросишь беременную девушку ради меня? – с вызовом спрашивает Рита.

– Да, – без колебаний отвечаю я. – То, что между нами, для меня дороже.

Веснушка усмехается, но как-то невесело. Встает из-за стола и неспешно разливает чай по чашкам.

– Такие жертвы вовсе ни к чему.

– В смысле? – напрягаюсь я.

– Между нами только черная пропасть из обид и боли. И больше ничего нет, – она ставит передо мной горячий напиток. – Ни-че-го.

– А секс в коридоре для тебя тоже ничего не значит? – оскорбленно интересуюсь я.

– О! – Рита вновь улыбается. – А с каких это пор секс стал иметь для тебя значение? При мне такого не было.

– Ты вот шутишь, а для меня это вопрос жизни и смерти.

– Неправда, – качает головой она, опять садясь напротив. – Ты и раньше говорил, что умрешь без меня. А вот сейчас сидишь, целый и невредимый. Хоть мы и не были вместе все это время.

Ее слова полны злого сарказма, но это лучше, чем слезы.

– Я люблю тебя, Рит. И поэтому хочу быть с тобой. А про беременность, – я перевожу дух. – Черт, если честно, для меня это как гром среди ясного небо. Я не думал, не ожидал и уж точно этого не хотел.

– Ты ведь вырос без отца? – Рита слегка наклоняет голову набок.

– Да, и что?

– Я тоже выросла без родителей. Так себе участь, согласись?

– Да мне пофиг.

– А мне не пофиг. Ты вот сидишь здесь со мной, чай пьешь, разговариваешь… А где-то там девушка, у которой будет ребенок, пытается до тебя дозвониться, но тщетно, ведь ты занят – признаешься в любви другой, – ее голос звучит ровно, но взгляд словно выкован из стали. – А знаешь, что самое печальное? Что на ее месте могла бы быть я. Я могла бы сидеть с положительным тестом в руках, пока ты трахаешься на стороне.

Каждое ее слово, будто хлесткая затрещина, обжигает лицо и отравляет душу.

– Такого никогда не будет. Ты – единственная, от кого я действительно хотел бы детей, – сжав челюсти, цежу я.

– Ты уже называл меня единственной. И что случилось потом?

– Господи! – взрываюсь я. – Ты теперь мне всю жизнь это будешь притыкать?! Ты и сама не образец благонравия, Рит! Думаешь, я не знаю, что у тебя есть парень? Макар или как его? Но тебе это не помешало переспать со мной!

Рита удивленно расширяет глаза и потрясенно качает головой:

– Мы с ним расстались несколько недель назад. И раз ты подумал, что я способна на такое, то ты совсем меня не знаешь.

Ее слова вводят меня в ступор, а она роняет лицо в ладони, и ее плечи сотрясаются от беззвучных рыданий.

– Рит, не плачь, – я протягиваю руку и мягко касаюсь ее локтя. – Прости меня. Я дурак.

Рита вскидывает голову, и тут до меня доходит, что она вовсе не плачет. Она смеется. Закатывается беспричинным, граничащим с истерикой хохотом.

– Знаешь, я думала, что самое сложное – это отпустить человека, – сквозь смех говорит она. – Но нет, самое сложное – не позвать его обратно. И я учту это. Обязательно учту.

– О чем ты, Рит? – непонимающе морщусь я.

– Я люблю тебя, Денис, – тихо говорит она, и шальная улыбка сначала замирает на ее лице, а потом и совсем сползает. – Но при этом ты мне противен. Ты считаешь себя крутым, потому что перепробовал все в этой жизни. Но по-настоящему силен не тот, кто может себе многое позволить, а тот, кто может от многого отказаться. А отказываться ты не умеешь.