Кристиан Лав: Секс с братом

Я часто слышал от матери про ее младшую сестру, которая выскочила замуж за крутого крупного банкира с кучей денег и удачно устроила себе жизнь.

Не знаю, что у них там произошло, но они с детства друг другу на дух не переносили. Неудивительно, что когда сестры выросли, практически не поддерживали друг с другом связи.

У Марины, было двое детей, Кристина и Леон. По паспорту он был Леонид, но никто его никогда так не называл, когда мама рассказывала про этого несчастного мальчика-инвалида, она всегда называла его только Леоном.

У меня никогда не возникало желания познакомиться ни сестрой, ни с братом, они для меня всегда были чужими.

Кристину я видел несколько раз, однажды на похоронах бабушки, потом на свадьбе какой-то очень дальней родственницы еще в детстве, и она всегда мне казалось еще той стервой.

Леон был тихоней, он старше Кристины на два года, но уже в детстве он казался мне каким-то странным. Словно не от мира сего.

– Неудивительно, что он свихнулся. – Говорю я маме, когда она сокрушенно разглядывает фотографии, вспоминая свою сестру. – Наверное, он всегда был аутистом.

– Твой брат не аутист! У него просто сильная психологическая травма, после убийства отца! – Мама строго смотрит на меня, и я сразу же замолкаю.

Я понимаю, нам всем сейчас тяжело, после смерти тети Марины, моя мама единственный опекун и она согласилась взять детей к себе.

Кристине сейчас шестнадцать, а Леону восемнадцать, и если первая довольно активная и смышленая, то Леон похож на растение.

Не знаю, что у них там произошло, но это началось после смерти его отца. Он перестал реагировать, замкнулся в себе. И весь последний год он не проявляет никаких признаков жизни. Он просто сидит и смотрит в окно, совершенно не реагирует на внешние раздражители.

Единственное, чем он отличается от растения – он ест, когда его кормишь и пьет. Кристина перемещает его в инвалидном кресле, хотя, я думаю, парень вполне может ходить.

– Сынок, ты должен быть чутким и отзывчивым, эти несчастные дети потеряли сначала отца, а теперь еще и мать, постарайся проявить милосердие, особенно к Леону. – Мама грустно улыбается, и я вижу на ее глазах слезы. Все-таки она по-своему любила свою сестру, хоть и старалась держаться от нее подальше.

– Без проблем, это ведь всего на два года, затем Кристина может станет совершеннолетней и заберет к себе Леона. – говорю я, недовольно скривив лицо. – Хотя признаться, два года жить с чужими людьми – это еще тот экспириенс.

– Милый, ты уже взрослый, постарайся подружиться с ними, все-таки не чужие люди, как ты сказал.

– Ну, с Кристиной я еще могу найти общий язык, а как искать общий язык с растением?

– Замолчи! – Мама не выдерживает и начинает снова рыдать. – Как ты можешь так говорить? Он ведь твой брат! Он не виноват, что с ним произошло несчастье!

– Прости, я просто неудачно пошутил. – Отвожу глаза и быстро сваливаю.

Не могу смотреть, как мама плачет, наверное, она сейчас винит себя в том, что избегала общения сестрой. А теперь у нее уже нет такой возможности.

И вот, в субботу приезжает огромный автомобиль с вещами и в нашем доме сразу же становится слишком шумно.

Мама приготовила им комнаты, а Леону оборудовали специальную ванную для мытья инвалидов. Теперь наша вторая ванная комната будет его персональная.

Кристина старается всячески показать, насколько она милая, но я сразу же вижу ее лицемерную улыбку, она всегда была стервой, и с ней нужно держать ухо востро.

Захожу в гостиную и вижу это чудо в инвалидной коляске. Не знаю, что больше чувствую, жалость или отвращение?

Мальчик с печальным и безумно красивым лицом просто сидит и задумчиво смотрит в окно, словно статическая картинка. Осторожно подхожу и машу перед его глазами рукой – никакой реакции.

– Эй, забей! Ты можешь даже ударить его, он не заметит. – Смеется Кристина. – Но лучше не надо бить, нельзя оставлять на нем следов.

– Я и не собирался. – Смущенно бормочу я. – Ты за кого меня принимаешь?

– Ну что, братишка, покажешь, где в вашей дыре развлекаются нормальные люди? – Деловито спрашивает она.

– Что ты хочешь узнать? – Удивленно смотрю на нее и пытаюсь понять, что с ней не так? Для девушки, только что потерявшей мать, она выглядит как-то слишком счастливой. Может быть, это ее защитная маска? Вполне возможно, за своей стервозностью и грубостью она прячет свою истинную сущность, все-таки в ее положении, наверное, очень сложно оставаться нормальной. Отца убили, мать погибла при странных обстоятельствах, а брат – овощ. А теперь еще придется жить с совершенно незнакомыми людьми, с которыми она раньше даже не общалась.