Виктор Улин - Приемщица

– Так значит, меня…– пробормотала я, чувствуя одновременно и жар и холод и томление и даже не спросив, какой бонус имеется в данном случае. – Будут именно трахать десять разных мужиков?

– Нет, не десять, – усмехнулся доктор. – А по сути все тридцать имеющихся на данный период.

Я ошарашенно молчала.

– Объясняю. Оптимальный срок созревания спермы в мужском организме составляет пять суток. Донор пять дней воздерживается, каждый шестой приходит сдавать продукт.

– Но…

– Повторяю: каждый, независимо от наличия реципиенток, ждущих осеменения. Донор – тяжелая высокооплачиваемая работа. Помимо своего метода, мы регулярно консервируем сперму и продаем в банки других центров и даже других городов, где работают по старинке. Сюда каждый день является в среднем шесть доноров. Сегодня одни шесть, завтра другие шесть. Рано или поздно вас оприходует каждый.

– Но… – я замялась. – Если приходят шесть доноров, а приемщиц три, то получается…

– Получается, что каждая совокупится с двумя донорами. Или с тремя, если у одной месячные. За процессом следит Александра, начальник донорского отдела, чтобы всем в итоге шли одинаковые количества сеансов. Иначе у вас будет большая разница в бонусе.

Услышав уверенное « у вас », я невольно поднесла ладони к лицу.

– Да не бойтесь вы! Вы же сами говорили в анкете, что готовы заниматься сексом несколько раз в день с разными мужчинами? А доноры все как на подбор. Тридцать три богатыря, мать их в душу без царя… Не старше двадцати пяти, красавцы, и стопроцентно чистые. Это сейчас на словах слушать страшно – потом понравится так, что в воскресенье будете считать часы до понедельника. Ксения говорила, вас выцепила с сайта знакомств?

– Да, с него самого.

– Так вот. Сколько тысяч… десятков тысяч наших женщин сидят на этих сайтах и общаются со старыми павианами и озабоченными малолетками лишь потому, что не могут найти достойного сексуального партнера. А вы будете жить, как в раю. Работать в светлом помещении и каждый день вас будут… с вами будут совокупляться несколько молодых приятных мужчин… Это же не жизнь, а малина. Или…

Доктор посмотрел на меня очень внимательно, словно хотел увидеть насквозь.

– Или вы собираетесь еще раз выйти замуж?

– Вот уж от чего увольте, так увольте, – твердо заявила я. – Попробовала, до сих пор тошнит. Одного раза достаточно. На черта мне мужик дома – чтобы ему носки стирать?

Доктор засмеялся.

Я представила, как буду ходить на работу, чтобы… Чтобы получать то, в чем я давно чувствовала себя обделенной. Получать от молодых мужчин, каждый день разных, без риска что-то подцепить или опасения завести обременяющую связь…

Ощущение было сходным с тем, какое охватывало меня при взгляде из самолета на ползущую внизу землю: от сладкого яда высоты захватывало дух. Но при этом внутри все дрожало от страха: я ни на секунду не забывала, что самолет железный и летит вопреки законам притяжения. Но…

–…В общем, я согласна.

Это сказала другая Анастасия… а может, и не Анастасия вовсе, а какая-то незнакомая женщина, решившая вперед меня.

– Замечательно. Я в этом не сомневался… Тогда осталось последнее – осмотр.

Доктор встал и растворил дверь в углу кабинета:

– Пройдите туда и разденьтесь.

Я понятия не имела, зачем меня осматривать, если я уже сдала сто анализов, но спрашивать ничего не стала. Но все-таки нашла в себе силы пошутить:

– До пояса или до белья?

– Догола, – серьезно ответил доктор. – Скажете, когда будете готовы.

Деликатность удивила; гинекологи всегда любили искоса смотреть, как я раздеваюсь и почему-то еще больше – как одеваюсь. Я прошла, ожидая увидеть стандартное кресло, которое ненавидела, как любая женщина старше двенадцати лет.

Однако за дверью нашлись кушетка под белой простыней и даже с маленькой квадратной подушкой, несколько стульев и вешалка с плечиками. Я через голову сняла кофточку, спустила бюстгальтер, сдернула юбку, стянула колготки вместе с трусами, снова обулась и крикнула, что готова.

Доктор появился и несколько секунд – уже в белых резиновых перчатках – молча смотрел на меня.

А я стояла, голая и в сапогах, втягивала отсутствующий живот и начинала медленно, как школьница, краснеть.

– Да уж, – сказал наконец он.

– Что « уж »? – уточнила я.

– Уж не хочет груш. Если это ниже средней, то я президент Японии, какого никогда не существовало.

– А что, разве не так? Что хорошего? Ну титьки у меня большие, а остальное…