Алекс Лесли: Евротрэш. Соблазнение богатых для бедных

Дальше с его стороны уже пошли оправдания:

«Switzerland»

«But no snow yet. I’m in Mscw so far»

– И что все это значит? Вообще я не понимаю ничего, что значит so far?

– Не знаю. Но нужно как-то высмеять, что он сообщения на английском пишет. Что за бред? Почему он не может писать на русском?

– Давай спросим – у него что, двойка по английскому была? Ничего ведь не понятно!

– Ок. Но этого мало. Нужно немного его пристыдить, а потом написать, что ему делать. Тут работает принцип айкидо. Вывести из равновесия, а потом уже куда-то его вести! Он должен четко понимать, что ему делать. Продолжаем командовать. Нужно сделать так, чтобы не ты к нему прилетала, как обычно, а он с тобой вылетел из Москвы. Это будет правильно.

– Хорошо. Нужна шутка про язык. Двойка тебе по английскому!

– Да, и дальше напиши: «Но раз ты в Москве, летим в Швейцарию вместе! А по дороге будем искать *снежинки*. Пиши адрес!»

– Может, еще код домофона предложить прислать? Я же, типа, не знаю, что он крутой?

– Нет, мне кажется, это уже лишнее. Когда договариваешься о встрече, лучше не шутить. А то он пошутит и не придет на свидание.)

Мы по сей день сохраняем легенду, что Настя не знает его. Он думает, что она совсем не понимает, кто перед ней, поэтому позволяет так нагло вести себя с ним, и общается с ней лично.

Но переписка с олигархом сложна тем, что он выцеживает из себя слова, как будто каждое весит по миллиону долларов. То ли это у него такой образ, то ли просто боится общаться с девушками. Но то, что вообще пишет, означает, что хочет видеть. И это хорошо.

Но на эти сообщения ответа не последовало. Мы разъехались по делам. Сутки от него не было сообщений и звонков, а мы за это время успели собрать несколько оргий и классно зажечь с моим гаремом.

Настя позвонила мне на следующий день.

– Что делаем? Непонятно с этой поездкой. Шенген стоит, а когда лететь – неизвестно.

– Запиши ему голосовое: что тебе с планами определяться нужно и чтобы быстрее реагировал.

– Хорошо.

Настя записала:

« Привет, малыш, мне нужно решать с моими планами, поэтому давай определимся, где мы увидимся и когда?»

Отправила ему сообщение и в ответ получила опять:

«Marusya will call»

«Твою мать! Тварь! Опять меня переводишь на менеджеров! Это уже начинает подбешивать! Ладно, черт с ним, буду заниматься своими делами», – думала Настя.

Настя Рыбка

О том, что Алекс воскрес, знали только избранные им люди, которым он доверял. Готовые играть до конца. Это были Гриша (в теме 13 лет), который в свое время и подтолкнул Алекса к созданию темы; отец и мать Алекса; я; Ира, секретарша и ученица Алекса, и человек, который его «кремировал», – философ и бывший служитель буддистского монастыря Миша, фанат темы Алекса. Всех остальных Алекс в это не посвящал. Руководство проектом после «смерти» Алекс передал отцу.

В Москве, в «Атриуме», Алекса знал каждый второй, в этом торговом центре все время практикуются участники тренингов. Мы были на тренинге. Все поверили в смерть Алекса, так как месяц он нигде не появлялся, что было на него совсем не похоже. Ведь его «Перископ» – трансляции шли почти каждый день. До его смерти. И с каждым днем все больше и больше людей верили в то, что это не игра.

Люди разделились на два лагеря. Те, кто понимал тему и по-настоящему вжился в игру, начали подыгрывать и писать, что сами были на похоронах Алекса, что являются свидетелями его смерти.

Далекие от темы или те, кто уже вывалился из нее и стал «взрослым и серьезным» – то есть мертвым для темы, – эти люди яро пытались убедить всех в том, что они хорошо знают Лесли и что он играет! И что смерть – это шоу.

И сразу стало ясно, кто с нами, а кто против нас или обижен на нас!

Понемногу люди начали проявляться.

Важно было сохранять легенду в тайне. Всем избранным хранителям тайны Алекс много раз объяснял, что ни в коем случае нельзя подтверждать, что он жив, даже если кто-либо найдет тому доказательства!

Сегодня мы проводим тренинг в «Атриуме». Девчонки тренируются знакомиться с парнями. Куча парней-пикаперов знакомятся с девушками. Алекс, чтобы его не узнали, несколько дней сидит в отеле на окраине Москвы. Перед этим он месяц не появлялся в Москве, чтобы не дать повод вскрыть себя.