Ольга Резниченко - Пустоцвет

И снова ступить в лужи, погоняя гребни волн среди разливов скверны.

Дышать с каждым метром все тяжелее и тяжелее. Тихое, редкое покашливание одного из "сопровождающих" невольно участилось, а затем и вовсе - ему начал вторить кто-то новый, а дальше, как по команде, взорвался и прочих лай, поражая разнообразием звучания, тембра безусловных рефлексов. Не избежала сей участи и я: давясь скопившейся слизью в горле, взорвалась в борьбе за свободный, спокойный, полноценный вдох. И вновь страх сечет плетью прозрения по спине, доводя до холода, до дрожи в конечностях. "Отнюдь не сон... - грохочет ужас, сдавливая виски. - Реальность. Костя... упорно молчит. Я - чёрти где. Я - ОДНА... брошенная на растерзание... неведомым псам-изуверам".

***

Толкнули, швырнули, пнули от себя - едва ли не кубарем полетела я; рухнула на колени, отчаянно руками тормозя, кожу, плоть (старые раны теребя) вновь стесывая на конечностях до крови. Попытка собраться, встать, как тотчас кто-то рявкнул и устремил на меня, казалось, пронзающий до недр души, губительный, аннигилирующий луч садистского фонаря:

- СИДЕТЬ! - гневно, жутко, деспотически.

Обмерла я на карачках, подчиняясь. Но мгновение - и медленно, позорно опустилась вовсе, рассевшись на, до кости пробирающем холодом, полу.

Жгучие, пугающие мгновения тишины. Жадно всматриваюсь в сторону своих истязателей, всех тех собравшихся, что предусмотрительно (али трусливо) скрылись в пелене полумрака и тьмы: часть - в комнате со мной, а часть - за ее пределами.

Молчат, дразнят. Загоняют жертву в собственные тенета страха.

И довольно-таки... успешно.

Яркий свет, хоть и раздирал до боли глаза, а все же манил, дразнил... вынуждал сосредоточиться на нем, роняя лживую надежду, стремление прорвать шлейф непроглядности и высмотреть, выглядеть, узнать врага - понять, определить последующий алгоритм действий.

- Ну, Цветкова, - будто гром, вновь раздался незнакомый бас. - По добру, или по веселью? Что выбираешь? - колкий миг смакования собственным превосходством ублюдка. - Только учти, - неожиданно продолжил, - последний вариант только нас позабавит. И поверь, не посмотрим на твое... "положение". Не побрезгуем: отведаешь нашу любовь сполна. Так что... думай. И желательно быстрее.

- Что вам надо от меня? - нервически сглотнула слюну.

- Что-что? Не ту х**ню, что ты парням впаривала, или Курасову лечила. Кто такой Пахомов? Только на самом деле... На кого и что роет? Что уже нарыл? И кто ему о нас всё сливает? Ну же, давай... подстилка мерзкая, сдавай своего е**ря. Только учти, мы многое знаем... Соврешь хоть раз - и тут же пожалеешь, что родилась на свет... или не задавилась еще там, в деревне.

Окаменела я, прозревшая. В жилах застыла кровь, сменившись на яд страха и обреченности. Мышцы позорно сжались в теле, казалось, выжимая за раз из него всю влагу. По коже побежали мурашки...

- А молчать вздумаешь, - и снова скрежет металла, вместо человеческой речи, - быстро язык развяжем... Причем я сам, лично, за это возьмусь, - какой-то странный привкус больной садисткой услады скользнул в воздухе.

- Он в дела в свои... меня не посвящал.

Тотчас рассмеялся подонок. Сдержанно, едко, саркастически.

- Ну, как пожелаете... Елизавета... Анатольевна. Как пожелаете...

Уверенные шаги ближе и вдруг, силой ухватив меня за волосы на затылке, резко рванул. Взвизгнула, взвыла от боли я. Вынужденно вглядываюсь ему в лицо, в глаза. Откровенно, смело сверлит взором. Едкая, циничная ухмылка:

- Он стоит того? Да?

- Я, правда...

Но не дал договорить. Едва выпустил из своей хватки, как резкий взмах - и жесткий, яростный удар, пощечина тотчас влипла мне в лицо. Зазвенело в ушах. Запекло на губах, а в рот проступил сладко-соленый сироп жизни.

- Че ты ее по роже сразу бьешь? - кольнул в сознании знакомый голос. Но не могу выудить, осознать, кто это. Или... просто разум отрицает очевидное.

- А по чем? - с презрением гаркнул на него, обернувшись на миг, Палач. - В живот? Чтоб скончались оба, по-быстрому?

Смолчал, прожевал эмоции "заступник".

- Говори, Цветкова, - жестко, будто лезвием меня полосонув, вновь рявкнул на меня Изувер. - Говори. Не пощажу. Самым жутким кошмаром твоим стану.