Ольга Резниченко - Пустоцвет

***

Целый арсенал специализированных устройств, предназначенных для скрытой слежки и прослушивания. Два датчика передвижения - один видимый, по сути - обманка, на случай разоблачения, второй - под кожу. В ухо - наногарнитура: еще мельче, нежели мне выдавал в свое время Казанцев.

Всё, чтобы не упустить меня из виду... и уловить всё то, с чем столкнусь - а вот защиты непосредственной, оружия, как и раньше, мне не доверили - опять уповать исключительно на благосклонность, ловкость и профессионализм сотрудников. Вот только уже не милиции, а...

- Зайчонок, я всегда буду с тобой на связи. Даже если отлучусь - ребята прикроют. Верь нам. Верь мне... Но... Лиз, я - не Господь-Бог. Подумай, еще раз... очень... ОЧЕНЬ ХОРОШО... ПОДУМАЙ.

- Я в деле.

***

План не особо хитер, как и цель: надо вывести из тени всех "оборотней", которые стоят за Науменко. Но не так сотоварищи нужны, мелкие сошки, как те, кто им заправлял, командовал. Кто отдал приказ хладнокровно расстрелять... меня, сотрудника милиции, и Пахомова, майора ФСБ.

Всё просто - и сложно одновременно.

Но справиться я должна... непременно.

***

Никогда не думала, что буду искренне и всецело благодарна Буранову за его науку, жестокую... но действенную школу. Искажать факты до неузнаваемости, изо всех сил давя на жалость. Нещадно мешать среди правдивых фактов свою гнилую, бездушную, бесстыдную ложь, да так смело и целенаправленно, не отступая от заявленного ни на мгновение, никогда, даже если смерть вздыбится угрозой. И так усердно творить все это изуверство над реальностью, что в итоге уже самому свято верить в собственное сочинение как единственную, когда-либо существовавшую, непоколебимую правду, абсолютную, априорную истину.

***

Увезли за город и там высадили в ближнем поселке.

Потрепанная одежда, обувь затертая до дыр и не по размеру. Волосы запутаны, засалены, взлохмачены. Испачканы лицо, шея, руки, ноги... Мои недавние приключения - тоже на руку: органично вписались в общую картину синяки и былые раны (кое-что даже рискнула по новой разодрать для пущего эффекта). Измучена, раздавлена, будто с креста снята... Еще немного - и выбрела я на нужную мне улицу, замерла на пороге дома местного фельдшера. Вот она, точка невозврата. Еще шаг - и всё, обратной дороги уже не будет. Я не смею никого подвести. Костю моего... подвести.

И хоть в наушнике в основном тишина, все же, время от времени, треск выдавал истину: целая толпа оперативников следила за мной, вслушивалась в каждый окружающий меня звук.

- Я люблю тебя, - расстрельным залпом огорошила, всколыхнула я свою внутреннюю вселенную, будто прощаясь с жизнью навсегда.

"Я тебя тоже, зай..." - послышался тихий, родной шепот в ответ.

Улыбнулась, усмехнулась я себе под нос, как дурочка... сгорая в трепете. Он здесь, Он рядом... и я верю ему. Я верю... себе.

Постучать в дверь.

***

И пока женщина обрабатывала мои раны, справлялась об общем моем состоянии, о том, что произошло, ее муж уже давно покинул двор и направился к участковому.

Пару десятков минут - и скрипнула лениво дверь. Удары сапог, сбивая грязь у порога, - и вошел, прошел вглубь комнаты мужчина в форме:

- Добрый день, - склонился в мою сторону учтиво, сняв головной убор. Кивок и женщине, а затем выровнялся, обмер в нерешимости.

- Проходите, Григорий Карпович, - враз махнула рукой, приглашая, хозяйка дома. - Присаживайтесь, не стойте... А Вы, Елизавета, не волнуйтесь... Вот этот человек - Вам с Вашей бедой поможет. Расскажите всё то, что только что мне говорили... Всё, что помните...

***

Не прошло и двух часов, как на пороге, замявшись в неловкости, стоял уже новый гость - и при каких погонах: подполковник. Тот самый, начальник и защитник мой... Юрий Александрович Курасов.

Прокашлялся, сея жеманные намеки и требования среди присутствующих.

- Григорий Карпович, давайте выйдем во двор, не будем мешать.

Спешно удалились прочь, оставляя меня наедине с моим судьей.

Момент истины - пал... или пропал.

- Ну, Цветкова? И где тебя носило? ЧТО это было?

Сверлит требовательным взглядом сверху вниз: так и не присел на скамью рядом - лишь только замер в шаге от меня, видимо, все же не желая упустить ни звука.