Маркиз Сад - Двойное испытание

– Пройдем вперед, – говорит фея, – нам больше не страшен гнев этого духа; негодование его отступает перед нашим могуществом: теперь ему предоставлена только одна возможность – творить для нас добро.

Графиня поражена еще сильнее, чем прежде, она берет Селькура под руку, заверяя, что высоко ценит редкое его умение сочетать великолепие с хорошим вкусом.

Они прибывают во владения духа Саламандры; едва увидев даму, вступающую на его землю, дух бросается к ее ногам и просит прощения за то, что на миг замыслил против нее нечто неподобающее.

– Ничто так не развращает правителей, как власть, сударыня, – говорит он ей. – Нередко они злоупотребляют ею, в угоду своим капризам; они привыкают не встречать препятствий ни в чем, и в случае их возникновения приходят в ярость, им нужно пережить мучения и невзгоды, дабы напомнить, что они всего только люди. Я благодарен судьбе за страдания, испытанные мною; умерив пыл моих желаний, они научили меня владеть собою... Я был королем... теперь я пастух. Но стоит ли сожалеть об изменении звания, если ему одному обязан я счастьем видеть вас у себя?

Нельмур вежливо отвечает на эти льстивые речи, и всех приглашают в шатер. Там приготовлена еда на открытом воздухе... но деревенским такое роскошество не назовешь!

– Сударыня, – говорит новоявленный пастух, – устроит ли вас скромная снедь, кою я в состоянии предложить своему победителю?

– Такая манера подавать обед мне незнакома, – отвечает графиня, – нахожу ее пикантной и забавной.

Внутри шатра располагалась целая роща из пахучих кустиков, каждая ветка гнулась под тяжестью множества птичек самых разнообразных видов; птички эти, словно присевшие передохнуть, являлись точной копией настоящих птиц со всех четырех сторон света, они были украшены их оперением и выглядели как живые... Когда их брали в руки, обнаруживалось: либо под искусственным оперением зажарена именно такая птичка, либо тушка ее открывалась, а внутри находились другие деликатесы. Сиденья из дерна, свободно расставленные рядом с небольшим земляным возвышением, покрытым цветами, служили гостям столами и стульями, такой обед на свежем воздухе напоминал охотничий привал в прохладном лесу.

– Пастух, – обращается Селькур к духу после первого блюда, – от еды в таких условиях королева может испытать некоторые неудобства; дайте добро на то, что в течение одной минуты распоряжаться здесь буду я.

– В моих ли силах вам противодействовать? – отвечает дух. – Вам ли не знать, каково ваше влияние на меня?..

В тот же миг, по взмаху волшебной палочки, появляется стол более привычный, представляющий собой клумбу, усеянную красивейшими и ароматнейшими цветами Аравии, на ней беспорядочно рассыпаны фрукты, созревающие в любой сезон в любом уголке земного шара. Искусный декоратор позаботился о том, чтобы никому не доставлять беспокойство из-за передвижек с места на место; одно и то же сиденье опускалось, заменяясь другим, и в мгновение ока гости уже рассажены вокруг стола.

После этой перемены блюд дух предлагает графине прогуляться по его рощам и там отведать десерт. Прямо у выхода из шатра берут начало восхитительные аллеи, состоящие из всех существующих в мире фруктовых деревьев, на ветке каждого дерева висит присущий ему плод... но засахаренный и окрашенный так искусно, что присутствующие не сразу догадываются об обмане. Нельмур вскрикивает от восторга – верх оригинальности: великолепные персики и гроздья винограда в такое время года, кокосовый орех, плод хлебного дерева, ананас, все свежее, будто вы в стране, где эти фрукты обычны. Селькур срывает для нее лимон с Антильских островов в доказательство того, что эти искусственные фрукты соединяют достоинства натурального их вкуса с изысканной нежностью сахарной глазури.

– На этот раз, – не удержалась госпожа де Нельмур, – безрассудство ваше переходит все границы, такие авантюры вас разорят.

– Стоит ли сожалеть о том, что потрачено ради вас? – Селькур любовно сжимает руку госпожи де Нельмур, радуясь, что она сама уловила, как нам вскоре станет ясно, в чем суть важнейшего из испытаний... – Ах! – продолжал он с пылом. – Пусть однажды, из-за стараний угодить вам, состояние мое придет в расстройство, разве вы не предложите мне воспользоваться вашими средствами для поправки моих дел?

– Неужели вы сомневаетесь? – холодно ответила графиня, срывая засахаренные китайские финики. – Лучше все-таки не разоряться... Все это очень мило, но я хочу, чтобы вы стали умереннее... Льщу себя надеждой, что ради этой малышки Дольсе вы не наделали столько сумасбродств... Не будь я в этом уверена, ни за что бы вас не простила.