Джонатан Свифт - Эротические приключения в некоторых отдаленных частях света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей

Я сказал офицеру, возглавлявшему отряд сопровождавших меня гвардейцев, что мне придется перенести свое жилье в эту бухту. Я сообщил ему также, что мне нужно как можно скорее снестись либо с её превосходительством, осчастливившей меня вчера своим визитом, либо с самим Макуком XIII. Он обещал доложить о моей просьбе по инстанциям, а я сказал, что отправляюсь за своими пожитками и вернусь сюда некоторое время спустя.

К вечеру я перенес свое имущество в лодку, где и оборудовал для себя новое временное пристанище – гораздо более удобное, чем предыдущее. Эта перемена места обитания была мне на руку, поскольку таким образом я избавлялся от моих хотя и милых, но довольно-таки докучливых визитерок, чьи претензии теперь только препятствовали бы осуществлению моих планов.

Я и не подозревал, что этим вечером меня ждет одно немаловажное и приятное событие.

Я одиноко сидел на бережку, глядя в бескрайнюю океанскую даль и размышляя о возможностях, которые открываются передо мной в связи с неожиданной находкой. План мой был достаточно прост, и я не видел препятствий к его осуществлению. Однако нужно было, конечно, соблюдать осторожность, дабы неосмотрительным словом не выдать свои намерения, а тогда я не то что не смогу рассчитывать на помощь блефускуанцев, а даже наверняка столкнусь с их противодействием.

Мой взгляд, устремленный в океан, разглядел какую-то точку. Поначалу я даже решил было, что это утомившиеся глаза играют со мной шутку, но точка медленно увеличивалась в размерах. Тогда я достал свою подзорную трубу и, приложив окуляр к глазу, навел её на сие непонятное явление природы. Все сразу же объяснилось. В лодке были двое лилипутов: один сидел на веслах, а другой на корме, видимо, управлял рулем. По мере приближения лодки, я разглядел, что за рулем сидит лилипут женского пола, а когда лодка приблизилась ещё на несколько десятков ярдов, сердце мое отчаянно забилось, потому что я узнал её – мою Кульбюль, которая, даже не имея никакого увеличительного средства, увидела меня гораздо раньше, чем я ее, и теперь отчаянно размахивала руками.

Счастье мое было ни с чем не сравнимо, хотя я и понимал, что появление Кульбюль чревато для меня известными осложнениями, а возможно и станет препятствовать воплощению в жизнь моих планов побега. Но в первые минуты этого замечательного явления, напомнившего мне о рождении Афродиты из морской пены, я забыл обо всем на свете.

Столкновение большого и малого неизменно требует осторожности со стороны большого (в чем я имел возможность убедиться на собственной шкуре), а потому я должен был сдерживать проявления своей радости, опасаясь, как бы не повредить малютку Кульбюль, которая была рада нашей встрече не меньше моего, но, проявляя свою радость, могла не опасаться за целостность моих членов. То была ночь самой искренней и горячей любви, и восторги её останутся со мной на всю жизнь.

Мы свили свое гнездышко в лодке и в свете полной луны предавались любовным утехам, проявляя изобретательность и смекалку, поскольку разница в размерах требовала от нас недюжинной выдумки. Конечно же, ни я не был волком, ни моя возлюбленная – овцой, и гармонии нашего соединения могли бы позавидовать многие из тех, кто, идеально подходя друг к другу по размерам, не могут найти тех струн, от прикосновения к которым мы с Кульбюль воспаряли к небесам.

Когда мы успокоились после первых страстных объятий, Кульбюль рассказала мне, что, не в силах вынести расставания со мной, наняла лодочника, которого, правда, ей пришлось долго уговаривать, поскольку в такие дальние путешествия редко кто из лилипутов отваживался отправляться в утлой лодчонке. С другой стороны, всякие сношения с Блефуску были строжайше запрещены всем лилипутам, и лодочник (а вместе с ним и Кульбюль) рисковал не только погибнуть в морской пучине, но и быть задержанным береговой стражей со всеми вытекающими из этого неприятными последствиями. Но оставленные мной золотые сыграли свою роль, и лодочник согласился доставить мою любезную Кульбюль на Блефуску, где, как ей стало известно (об этом говорила вся столица), пребывал я. Она полагала, что найти меня на соседнем острове ей не составит труда, но на такую удачу -увидеть меня на берегу – даже не рассчитывала.

Я в свою очередь рассказал ей о нескольких днях, проведенных мною на этом острове, не скрыв и своих любовных приключений, которые, впрочем, не очень огорчили мою ненаглядную – она была щедрая душа.