неизвестен Автор: Армейская история

Армейская история

1. На дворе стоял март. Припекало солнышко, всюду текли ручьи талой воды, весело щебетали птицы, в воздухе стоял запах то сырой земли, то хвойного леса, то вообще чего-то непонятно весеннего, того, что будоражит душу каждого живого существа в эту пору. Душу солдата в эту пору будоражит вдвойне. Будоражит осознание того, что прошла еще одна зима - для кого-то первая армейская, для кого-то вторая - а значит ближе заветный ДМБ и дорога домой. Будоражит весеннее солнышко, тепло которого ценишь только в армии, так как можно погреться на нем после отошедшей зимней стужи с ее ежедневной уборкой снега. Но более всего будоражат красивые стройные девушки, которые выходят на улицу в коротеньких юбочках, в нейлоновых колготках и в сапожках, демонстрируя всему миру непревзойденную прелесть своих ног, разных, но удивительно соблазнительных. На них иногда можно поглазеть украдкой из-за забора в/ч или в редкие часы увольнения, представляя, как, располагаясь выше бедер, выглядят обтянутые колготками талии и попки. Поглазеть для того, чтобы потом, оставшись наедине с самим собой где-нибудь в укромном уголке части, когда тебя никто не видит и не беспокоит, вволю предаться прелести мастурбации, представляя, как ты снимаешь эти тончайшие колготки с какой-нибудь блондинки или шатенки. 2. Рядовой 4 роты автомобильного батальона Садыков Саминжон Нургалиевич сидел у себя на складе, листая старый потрепанный "Огонек", и грыз арахисовые орешки, которые получил недавно в посылке из родного Узбекистана. На тумбочке за спиной лениво гудел чайник, где-то за стеной, среди сложенных в ряд коробок передач копошилась мышка. Самина одолевал сон и он бы с удовольствием сейчас ушел к себе в каптерку, растянулся бы на самодельном топчане и всхрапнул бы с часок, но с минуты на минуту должна была подойти Валентина Прокофьевна, начальник материально-технической части, гроза всех своих подчиненных, а солдат-кладовщиков в особенности, и поэтому вздремнуть сейчас было смерти подобно. И приходилось бороться со сном. Самин прослужил уже полтора года. Осенью, которой он, как и множество его однопризывников, ждал, как манны небесной, должен был выйти его приказ. Вся служба его проходила более-менее гладко, не считая мелких ухабов, которые бывают у всех солдат. С первых дней армии он, имеющий специальность повара, был направлен в хозвзвод и приписан в столовую части. Для него это, конечно, была лафа работа хоть и утомительная, но в тепле и уюте варочного цеха, еда от пуза, от которой он уже за несколько месяцев раскормился, как хряк, и значительно прибавил в весе. Для сравнения нужно заметить, что многие из тех, с кем он призывался из родного Коканда, были направлены на автобазу и в лютые морозы, типичные для подмосковья, стуча зубами, в шапках-ушанках и рукавицах крутили гайки на ЗИЛах и МАЗах в продуваемых насквозь боксах. Однако через год ему крупно не повезло. Командир части подполковник Михайлин случайно увидел, как Самин вправляет при помоши солдатского ремня мозги молодому воину в варочном цехе. Этого было достаточно, чтобы на следующий же день повара 4 разряда, несмотря на все его умение прекрасно готовить солдатский плов, варить борщи, печь лаваш и прочее и имеющего неоднократные похвалы от начальства, специальным приказов сняли со столовой и направили на автобазу в смотровую яму, где его однопризывники уже год как смазывали грузовики и командирские легковушки, проводя с ними техобслуживание. И рядовой Садыков с нежными белыми руками и откормленным брюшком вынужден был взяться за гаечные ключи и шприц и под командованием грозного прапорщика Новикова, который питал неприязнь ко всем белоручкам и который невзлюбил Самина с первых же дней появления в своем цехе, должен был отрабатывать каторжные работы под колесами грязных и вонючих автомобилей. Самин совсем было приуныл, осунулся и начал худеть, как и здесь ему подфортила судьба. Выручил майор Бондарев, некогда служивший в Коканде (то бишь земляк), а сейчас занимающий должность зама начальника базы по материально-технической части. Он то и помог Самину стать кладовщиком на складе запчастей. Здесь была, конечно, не столовая с ее обильной едой, но и далеко не смотровая яма со студеными сквозняками. Тут он в течение всего дня находился один, отпускал по требованиям запчасти, вел документацию расхода-прихода материальных ценностей в рабочем кабинете, который был оборудован здесь же у самого входа.