неизвестен Автор - Частные уроки

-- Да уж в твоей-то она бы точно не появилась, -- парировал толстяк.

Они еще с полчаса обсуждали детали завтрашней операции. Энтузиазм так и распирал Шермана. Фили подумал, что все-таки его товарищ по натуре авантюрист. Но сейчас это и к лучшему.

-- Шерман, мы не отвлекаем тебя от важных и нужных дел? -- вежливо спросила Николь, когда наконец все было сказано и повисла затяжная пауза.

-- Да нет вроде... -- не понял толстяк.

-- Время позднее, -- терпеливо объяснила она. -- Может ты устал?

Тут до Шермана дошло.

-- Да, конечно, мисс Меллоу, -- изобразил он из себя внимательного гостеприимного хозяина. -- Вам надо отдохнуть. Пошли, Фили. -- Толстяк встал и решительно направился к двери, надежно скрывающей его убежище от праздных взглядов.

Николь тоже встала со стула, подошла к тахте и села на краешек.

Фили поднялся и пошел вслед за другом к выходу.

-- Фили, ты не хочешь еще на чуть-чуть задержаться? -- спросила Николь и многозначительно похлопала по тахте рядом с собой.

Шерман поперхнулся. Если бы земля разверзлась у ног его, он был бы менее удивлен. Он-то полагал, что теперь все ясно. Что мисс Меллоу была добра к Фили по приказу Лестера. А получается, что сейчас инициатива исходит от нее самой? Шерман выжидающе посмотрел на Фили.

Тот подарил другу высокомерно-снисходительный взгляд: мол, знай наших. Но сказал:

-- Я бы, конечно, с удовольствием остался, но мы же договорились, что сперва вернем деньги. А потом, действительно уже поздно -- вдруг Лестер забеспокоится.

-- Ну ладно, -- вздохнула она. -- Тогда спокойной ночи!

-- Я вам принесу одеял, -- пообещал Шерман и они вышли. Стена вернулась на свое место. -- Что ж ты растерялся-то, дубина? -- набросился он на Фили, когда удостоверился, что Николь их не услышит. -- То же мне...

-- Не расстраивайся, -- уверенно сказал Фили. -- Главное -- вернуть деньги. А остальное никуда не денется. -- Они подошли к велосипеду Фили. -- Спасибо за помощь.

-- Какие еще благодарности -- мы же друзья! -- удивился Шерман.

-- Ну, до завтра. Нам предстоит трудный день.

-- Справимся! -- самоуверенно заявил толстяк. ДЕНЬ СЕДЬМОЙ.

-- Доброе утро, Лестер, -- сказал Фили входя в кухню, хотя был уже полдень.

Лестер засовывал хлеб в тостер. В автоматической кофеварке закипала вода. Лестер обернулся, лицо его исказилось в дурацкой сатанинской улыбке, но страха у Фили эта гримаса отнюдь не вызвала.

-- Доброе утро, -- ответил шофер, стараясь говорить по-отечески дружелюбно, но как отметил Фили, у него это плохо получалось. -- Кофе пить будешь?

-- Да. Спасибо, Лестер, -- кивнул Фили и примостился рядышком за рабочим столом.

Лестер налил кофе в узкие высокие чашечки, выложил дымящиеся тосты на тарелку.

-- Сегодня возвращается твой отец, Фили. Ты готов?

-- К чему? -- деланно удивился Фили, уставившись на Лестера ясными глазами.

Лестер насыпал три ложки сахара в свой кофе и, помешивая, нагло сказал:

-- К его приезду...

Фили призадумался как бы ему ответить так, чтобы озадачить Лестера как следует, но и в то же время не дать ему насторожиться.

Снизу послышался протяжный, самоуверенный звонок в парадную дверь. Звонивший явно не хотел ждать и не отпускал кнопку.

-- Кого еще черти несут? -- поморщился Лестер.

Фили знал кого. Но не стал афишировать перед Лестером свою осведомленность.

Он встал сегодня предельно рано, но борьба с сладким утренним сном закончилась быстро -- не время спать.

Войдя в тайное убежище Николь, Фили залюбовался спящей женщиной. Дыхание ее было ровным и спокойным. Вдруг ресницы ее задрожали в лучах утреннего солнца и она открыла глаза. Увидев Фили, она радостно улыбнулась.

Поистине она достойна любви.

Когда они втроем подошли к небольшому чистому дому мистера Трэвиса с красной черепичной крышей, утопающему в зелени, инструктор по теннису делал во дворе зарядку. Увидев своих подопечных, он несколько удивился, но встретил их радушно, пригласив в дом. Как по мановению волшебной палочке на столе в гостиной, покрытом белой накрахмаленной скатертью оказались чашки с чаем и тарелка с бисквитами. Пожилая мать мистера Трэвиса хлопотала так, будто пожаловали особо дорогие гости.

-- Я слушаю вас, -- сказал мистер Трэвис, когда все уселись, и его мать удалилась по своим делам.

Он прекрасно понимал, что друзья заявились к нему не из праздного безделия. Но все его внимание приковала к себе Николь в своем изысканном вечернем платье (правда, неподкрашенная, но это отнюдь не портило ее). И Трэвис обратился именно к ней, что несколько задело самолюбие Шермана.