Эдуард Лимонов - Коньяк Наполеон

матроса и, переварив его, сожрала через десяток часов повара двадцатилетнюю девушку...

- Представляете, вы плывете, а акула отгрызает вам ногу... - начал я.

- Почему мне? Представьте, что она отгрызает ногу Вам, господин Лимонов... - Львовский выковыривал своих моллюсков умело профессионально. От его блюда однако обильно вздымался пар, и нам всем сделалось жарко.

- Мне не за что, - сказал я, вытирая лицо желтой, как submarin, салфеткой, - Вам же она отгрызает ногу за предательство Родины.

Джули Свэнсон заулыбалась. Она съела свой саймон аккуратно и быстро, и, оставив вилку, подобрала хлебом волокна с тарелки. Оправила нейлоновую кофточку.

- Я должна идти, мальчики. У меня еще два урока сегодня. Я сегодня заме-ща-ю-щая. Я замещаю Эмму Карлинскую. Сколько я должна? - Джули Свэнсон раскрыла кошелек.

- Я плачу, коллега Свенсон, идите себе... - Львовский перегнувшись, силой защелкнул кошелек Джули Свэнсон.

- Спасибо, Алик. До вечера, Эдвард... - Поколыхивая длинной юбкой инструктор 1-й категории ушла.

- Не говорите мне, что Вы собираетесь прожить с инструктором 1-й категории Джули Свэнсон всю жизнь... - Львовский проглотил последнего моллюска и бросил скорлупу в чашу с моллюсками.

- Почему нет? Хорошая девушка...

- Хорошая... Однако к осени Вы сбежите, держу пари. Вам с ней уже скучно... Разве нет? - Львовский почистил салфеткой усики, то есть промокнул их старательно. И погладил себя по животу. Я подумал, что с течением времени в нем все более проявляются восточные черты: лень, сладострастие, что еще?..

- Скучно, - согласился я. - Вы правы. Но я отлично знаю по опыту, что и с другой девушкой мне стало бы скучно. За последние годы я усвоил мудрую истину: все девушки одинаково годятся, чтобы с ними жить. Берите любую, не ошибетесь.

- Правильно... - одобрил Львовский и потянулся. - Если бы Вы знали, господин Лимонов, как мне опротивел этот городишко, солнце, идиоты-солдаты, кретины-преподаватели. Тупая работа...

- Я так понимаю, что Вы сами нашли себе эту работу. Выслали документы на конкурс...

- Слушайте, - мечтательно-сварливая до сих пор интонация превратилась в хмуро-серьезную, - мне нечего было жрать. Я возвратился в Штаты из Италии, где потерял работу на радио-Ватикан... Что мне оставалось делать? Вы быстро забыли времена, когда Вы сами были безработным...

- Я не опускался до продажи Родины. Я предпочитал грузить мебель...

- Достойная похвалы принципиальность! У вас хорошее здоровье, господин Лимонов. Вы счастливчик! А я, вот, не могу грузить мебель... У меня слабый живот. Насчет продажи Родины - одно замечание: Вы забыли свою службу в газете "Русское Дело"...

- Мы с Вами работали в "Русском Деле" корректорами, мой дорогой друг. И меня выгнали, если Вы помните, тотчас после положительной реакции советских газет на мои критикующие Америку статьи...

- Ладно, господин Лимонов, Вы что, всерьез верите, что у журналиста или писателя может быть Родина? Кончайте Вашу демагогию, лучше поговорим, как старые друзья.

- Давайте... как старые друзья. Только перестаньте называть меня господином, как в дореволюционной пьесе, а? Родина или нет, назовем ее потише: страной, где мы родились. Лишь для себя, не для нее, этой страны, или абстрактного общественного мнения, лишь для себя, я считаю унизительным и поганым занятием добывать себе хлеб насущный, диктуя местным солдатам: "Мы привели из разведки двух пленных...".

- В наших диктантах, насколько я знаю, никогда не упоминается конкретно, советские или русские это пленные. Пленный - и точка. Однако я лично не собираюсь защищаться, - Львовский взял солонку и стал почему-то высыпать соль себе на ладонь. - Вы правы. Я согласен с Вами, обучать американских солдат русскому языку - грязное дело. Bo-время Великой Отечественной Войны переводчиков вешали на площадях, вместе с полицаями. Но себя, извините меня, я выделяю из двух сотен беспринципных мужчин и женщин по нескольким причинам. Во-первых, я написал о нашем гадюшнике книгу, где я их разоблачаю. Во-вторых, я стою над схваткой двух пауков - СССР и Соединенных Штатов. Ни один из пауков мне не близок. Я даже хотел бы чтобы они друг друга высосали. Легче бы на планете дышалось... А почему вы такой старомодно-принципиальный стали, господин, пардон, мсье Лимонов? Куда девался ваш буйный анархизм... Помните наш лозунг: "Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют!" Вот это был лозунг... А вы...

Выражение лица Львовского вдруг сменилось на почтительное. Он встал.