Маркиз Сад - Злоключения добродетели

Я провела несколько дней в Лионе. Как-то случайно я заглянула в одну иностранную газету, принадлежащую хозяйке дома, где я остановилась. Каково же было мое удивление, когда я прочитала там, что еще один злодей получил высокое одобрение, один из главных виновников моих бед. Роден, гнусный негодяй, столь безжалостно покаравший меня за то, что я оградила его от совершения убийства, покинувший Францию, где он наверняка осквернил себя не одним злодеянием, недавно, по сообщению этой газеты, был назначен, и с огромным жалованьем, придворным хирургом короля Швеции. Пусть он благоденствует, этот мерзавец, пусть, раз так угодно Провидению, а ты, жалкое отверженное создание, страдай в одиночку, терпи и не жалуйся, ибо свыше предначертано, что горе и терзания – неизбежный удел добродетели!

Через три дня я покинула Лион, мне не терпелось поскорее оказаться в Дофине: моя безумная надежда на то, что в этой провинции мне наконец улыбнется счастье, все еще не оставляла меня. Как и всегда, я путешествовала пешком, в моей дорожной сумке была лишь пара рубашек и косынок. Я успела удалиться от Лиона на расстояние около двух лье, когда ко мне подошла старушка и с самым жалостливым видом попросила милостыню. Я не знала в этом мире никакой другой радости, кроме оказания услуг и благодеяний ближнему, и, со свойственным мне состраданием, достала кошелек, чтобы вытащить оттуда несколько монет для нищенки. Однако эта презренная женщина оказалась куда проворнее меня, хотя с первого взгляда казалась старой и дряхлой. Она ловко выхватила мой кошелек и сильным ударом в живот сбила меня с ног. Когда я поднялась, воровка успела отбежать шагов на сто; кроме того, рядом с нею показались четверо ее пособников, которые делали угрожающие жесты в мою сторону, так что догонять мошенницу было бесполезно.

«О Небо праведное! – с горечью воскликнула я тогда. – Неужели за любым благочестивым порывом, рождающимся в моей душе, тотчас же должна последовать неминуемая расплата!»

В этот роковой час мое врожденное мужество чуть не покинуло меня. Сегодня я прошу за это прощения у Небес, но тогда была близка к бунту. Передо мной открывалось два пути, один страшней другого: либо попробовать присоединиться к мошенникам, которые только что меня жестоко обидели, либо вернуться в Лион и посвятить себя распутству. Но Господь был настолько милостив, что не позволил мне пасть, хотя надежда, которую он снова зажег в моем сердце, оказалась лишь преддверием еще более тяжких испытаний. Тем не менее, я благодарила Господа за поддержку. Моя несчастливая звезда неотвратимо приближала меня, невиновную, к эшафоту, так что, согласившись тогда на любое из этих решений, я бы лишь обрекла себя на новые унижения, но не спаслась бы от позорной смерти, которая мне предначертана.

Итак, я продолжала свой путь по направлению к Вьену, где собиралась продать кое-какие вещи, чтобы хватило денег добраться до Гренобля. Я печально брела по дороге и была уже в четверти лье от Вьена, когда заметила, как справа от дороги двое всадников топтали копытами своих лошадей какого-то человека. Когда его распростертое тело стало неподвижным, они умчались во весь опор. Это страшное зрелище потрясло меня до слез... Вот несчастный, достойный жалости больше, чем я: у меня, по крайней мере, остаются еще здоровье и сила. Я в состоянии зарабатывать себе на жизнь, а этот человек останется до конца дней своих калекой. И, если он небогат, что с ним станет, окажись он в моем положении? Как ни старалась я бороться со столь губительным для меня состраданием, все же не смогла устоять от искушения и не проявить свойственное мне милосердие. Я подошла к умирающему; у меня было с собой немного спиртовой настойки, и я дала ему понюхать ее. Несчастный открыл глаза, и первое, что я услышала от него, были слова благодарности, которые побудили меня удвоить заботы. Я разорвала одну из своих рубашек – одну из драгоценных вещей, что у меня еще оставались, – чтобы перевязать пострадавшего. Итак, я разодрала ее на лоскуты ради этого незнакомца, остановила кровь, сочившуюся из его ран, дала ему выпить вина, небольшой запас которого носила с собой во фляге для восстановления сил в минуты усталости. Остальными своими вещами я пожертвовала, смачивая его ушибы. Раненый неожиданно пришел в себя, обретя силы и твердость духа. Тут я смогла разглядеть его получше. Несмотря на то, что незнакомец путешествовал пешком и налегке, он производил впечатление человека состоятельного: на нем были дорогие перстни, часы и другие ценности, изрядно пострадавшие во время происшествия на дороге. Как только умирающий вновь обрел дар речи, он еще раз выразил мне свою признательность, поинтересовавшись, кто тот ангел-хранителъ, который спас ему жизнь, и чем можно отплатить за это благодеяние. Я тогда еще простодушно верила, что душа, исполненная признательности, будет настроена доброжелательно по отношению к своему спасителю, и, надеясь найти понимание и сочувствие в лице того, кто только что проливал слезы благодарности на моих руках, решилась открыть историю всех моих испытаний и поделиться своими печалями. Незнакомец выслушал меня с живым интересом. Узнав же про недавнее мое злоключение, ввергнувшее меня в состояние безысходной нищеты, он воскликнул: